Голова всё ещё неимоверно болела, но уже не было такого жёсткого ощущения, что вот-вот её разорвёт. С трудом разлепив глаза, я увидел знакомую комнату в таверне «Под шляпой кабана» из окна бил яркий свет, но оно было завещано тёмной тканью, поэтому в комнате было достаточно светло, чтобы всё видеть, но при этом света было недостаточно, чтобы слепить мои воспалённые глаза. Во рту была настоящая пустыня. Язык присох к нижней части рта и им было невозможно пошевелить, а каждая попытка пошевелить губами заканчивалась, треснувшей кожей на них. Жадно приложившись к графику с водой, я впервые в жизни получил ощущение, что первые несколько глотков впитались в язык, а уже все остальные пошли дальше. Осушив целый графин мне стало немножечко легче.

— Как, выспался? — услышал я приятный голос из-за открывшейся двери, которую Лин-лин закрыла за собой так, что не раздалось ни единого звука.

— Кажется да, — хриплым голосом с трудом ответил я.

— Ну и хорошо, — она прошла в комнату и присела на краешек кровати — ты должен быть благодарен своим друзьям, ведь это они донесли твоё нажравшиеся тело сюда ко мне, где ты проспал четыре дня.

— Четыре!? — от удивления воскликнул я и закашлялся, горло ещё к такому не готово.

— Да милый мой, — поглаживая меня по руке, ласково сказала она — после того, как тебя принесли, ты примерно через сутки проснулся на короткое время, после чего опять уснул и проснулся только три дня спустя… У тебя очень хорошие друзья, — после небольшой паузы сказала она — каждый из них в день стабильно подходил и спрашивал о твоём состоянии.

— Да?

— Да, я сама была удивлена, но перед тем, как ты мне расскажешь, что же такого случилось, что заставило тебя так напиться, ты мне расскажешь, что за девушка ходит хвостиком за Роси? — спросила она голосом, которому невозможно было сопротивляться.

— Мари'а, она из юродивых, прибилась к нам и помогает нам, считай за еду, потому что долю свою у Роси ни разу ещё не забирала.

— Из юродивых значит, — как-то странно, она это сказала, но походу мне показалось — ты ведь знаешь, что я довольно ревнивая и не хочу видеть и знать о твоих похождениях?

— Не переживай ты так, — я попытался улыбнуться, но у меня как-то не получилось это сделать пересохшим губами, но вот ещё одну на них трещину я получил.

— Тогда, для моего сердечного спокойствия давай договоримся так, она не будет появляться в нашей таверне, чтобы я её не видела, хорошо? — вновь этот беспрекословный тон.

— Я бы с радостью пошёл на это условие, вот только, она же юродивая, как я могу на неё повлиять и заставить что-то сделать? Она никого не слушает, — перебил я Лин-лин, пытавшуюся что-то сказать — она уже ни один раз спасала мою задницу, так что я не вправе ее прогонять.

— Хорошо, — с недовольной и злобной улыбкой сказала она — тогда я не буду появляться в зале, когда она там, чтобы её не видеть, я не доверяю юродивым, а этой тем более, потому что она путешествует с тобой, а ты мой и я ревную! — уже как обиженная девочка сказала она.

— Иди сюда, — поманил я её ослабшими руками, и она с удовольствием улеглась в мои объятия — хорошо, — поцеловав её в макушку, сказал я — когда она в зале, можешь там не показываться, раз тебе будет так спокойнее, — на эти слова она только чмокнула меня в грудь и немного поёрзав улеглась по удобнее.

— А теперь расскажи мне, что там такого случилось, что ты так напился.

«Тук-тук-тук» — раздался стук в дверь.

— Ей, кого там черти принесли? — крикнула Лин-лин в сердцах.

— Убирайтесь!

«Тук-тук-тук» — снова раздался вежливый стук в дверь.

— Пошли к чертям! — снова крикнула Лин-лин, я тоже хотел, послать пришедшего, но моё горло отказывалось издавать звуки громче обычного разговора.

«Тук-тук-тук» — снова раздалось, но на этот раз удары были серьёзнее настойчивее.

— Я посмотрю, кто там, — хотел было я встать с кровати.

— Лежи не вставай, — прижала меня обратно Лин-лин к кровати — я сама проверю. Кто там? — раскрыв двери, крикнула она в образовавшуюся щель.

— Я бы хотел, кое-что обсудить с Элем.

— Он всё ещё спит, — как отрезала она.

Голос за дверью был похож на голос Роси, но он был приглушен будто чем-то. «Он, что опять в платке?» — родилась мысль и я тут же её отмёл. С чего бы ему натягивать платок, ведь это место проверено и боя здесь не намечается…

— Лин-лин впусти его… — сказал я и голос мой показался мне чужим, словно тот же голос, которым говорит Роси — мертвый и ледяной.

Она повернулась ко мне и увидев моё лицо глаза её наполнились слезами.

— Может лучше не стоит? — дрожащим голосом пролепетала она — он наверняка принёс дурные вести, я сердцем чую.

— Впусти его.

— У тебя его нет, — одновременно сказал со мной Роси протиснувшись в приоткрытую дверь — прости Эль, но Лин-лин абсолютно права, я с очень дурными новостями, я бы хотел, сказать тебе об этом позже, но в свете последних событий, я решил, что уж лучше сейчас, чем потом, — говорил он очень серьёзным тоном с платком на лице.

— Говори… — примерно таким же тоном ответил я ему.

— Помнишь, что сказала Мари'а увидев ту официантку, которая тебя бинтовала?

— Да… Помню… — с трудом произнёс я, догадываясь, что он хочет сказать, при этом надеясь на то, что это не так.

— Это был второй раз, когда я слышал от неё нечто подобное, первый был, когда Мари’а увидела Лин-лин… — от этих слов у меня всё сжалось внутри, а тело налилось свинцом.

Лин-лин побледнела и вздрогнула всем телом.

— Так как Мари'а не разговорчива, мы не знаем сколько ты ещё протянешь. Так, что извини, что рассказал это именно сейчас, навалив на тебя ещё больше проблем. Дальше, решать только тебе, а я пошёл, если что зови, я тут, не далеко, — это он говорил, уже выходя из комнаты, закрывая за собой дверь.

От звука закрытия Лин-лин вздрогнула и слёзы, накопившиеся в её глазах, потекли по щекам.

— Сколько? — еле шевеля языком, произнёс я.

— Я, я… — начала что-то говорить Лин-лин, я остановил её жестом руки.

— Просто ответь, сколько я бы ещё протянул продолжай я с тобой отношения.

— Но, я… — снова она пыталась, что-то сказать, я вновь остановил её жестом руки и потянулся за своей одеждой.

— Полгода или чуть меньше, — захлёбываясь слезами, с трудом выговорила она.

— Больше ничего я знать не хочу, — одевая на себя штаны всё таким же ледяным тоном сказал я.

— А я всё равно скажу! — срываясь, взахлёб прокричала она, сжав руки в кулаки — я люблю тебя! Я правда полюбила тебя, я хочу прожить с тобой до конца твоих дней, а после я думала покончить с собой, так как не представляю жизни без тебя! И я каждый день после знакомства с тобой проклинала само своё существование, что я проклятая тварь! Суккуб! А не человек! Что я не способна прожить с тобой полноценную жизнь выйти за тебя замуж и нарожать тебе детей! Да чёрт побери, у меня даже пизды и жопы как у людей нет, чтобы ты хоть трахнуть меня мог по-настоящему, а не только в рот и в снах, что я на тебя насылала! — уже буквально визжала она.