Ганс ушел, а она наварила себе славной каши и взяла кашу ссобою в поле.

Когда она пришла на свое поле, то и сказала себе самой:"Что мне прежде следует сделать? Жать ли прежде начать, кашу ли преждекончать? Э-э! Стану я прежде кашу кончать!"

И опорожнила свой горшок каши, и как уж очень-то наелась,опять стала себя спрашивать: "Теперь что делать прежде? Жать ли мнепрежде, спать ли мне прежде? Э-э! Дай-ка я посплю прежде!" И залегла она врожь, и крепко уснула.

Ганс давно уж и дома был, а Эльза все еще не возвращалась;вот он и сказал: "Экая у меня Эльза умная, экая старательная! До сих пор идомой нейдет, и работает, ничего не евши".

А так как та все не возвращалась домой и уж завечерело, Ганссам пошел за нею в поле, думает: "Дай, посмотрю, сколько она тамнажала!" И видит, что она ничего не нажала, а лежит во ржи да спит.

Тогда Ганс побежал домой, принес птицеловную сетку смаленькими бубенчиками и накинул на нее эту сетку; а та все спит себе да спит.

Затем побежал он опять домой, запер входную дверь, уселся насвое место и принялся за работу.

Наконец, когда уж совсем стемнело, умная Эльза проснулась и,когда стала подниматься, то была словно полоумная, да и бубенчики-то брекоталивокруг нее, чуть только она ступит шаг вперед.

Это напугало Эльзу, и она впала в сомнение - точно ли она иесть умная Эльза? И стала она себя спрашивать: "Я ли это или не я?" Исама не знала, что ей на это ответить, и стояла в нерешимости. Наконец онанадумала: "Пойду-ка я домой и спрошу: я ли это или не я. Те-то уж навернознают".

Подбежала она к дверям своего дома и нашла двери запертыми;постучалась в окошечко и крикнула: "Ганс, Эльза-то у тебя дома?" -"Да, - отвечал Ганс, - она дома". Тут Эльза испугалась и сказала:"Ах, Боже мой, значит, я не Эльза!" - и бросилась к другим дверям.

Но все, чуть только заслышат побрякивание бубенчиков, неотпирают; и так ей нигде не нашлось приюта. Тогда она побежала из деревни, иникто уж не видал ее более.

Получилось так, что Бог в один прекрасный день задумалпройтись по райскому саду и взял с собою всех апостолов и всех святых, так чтона небе никого не осталось, кроме Святого Петра. Господь приказал Петру вовремя своего отсутствия никого не впускать в рай, а потому Петр и стоял начасах.

Немного спустя кто-то возьми и постучись. Петр спросил:"Кто там и что нужно?" Тоненький голосок отвечал ему: "Я честныйбедняга-портной и прошу о пропуске в рай". - "Да, знаем мы вас,честных! - сказал Святой Петр. - Честен ты, как вор на виселице, а у самого небосьлапа загребистая и куда как искусна насчет урезки чужого сукна! Не войдешь ты врай - Господь запретил мне впускать кого бы то ни было, пока он будет сам вотсутствии". - "Сжальтесь надо мной! - воскликнул портной. - Ведь этималенькие обрезочки, которые сами собой отпадают от сукна, даже и за воровствопочитать нельзя, об них даже и говорить-то не стоит. Извольте видеть, что я вотхромаю и пузыри у меня сделались на ногах от долгого пути сюда... Как же выхотите, чтобы я еще назад шел? Вы уж только впустите меня, уж я там приму насебя всю черную работу. Я и с детьми готов возиться, и свивальники их стирать,и лавки те мыть и обтирать, на которых они играют, и платье их штопать".

Святой Петр поддался состраданию и приотворил дверь раяровно настолько, чтобы хромой портной, худой и тощий, мог-таки проскользнуть врай. Он должен был приютиться в уголке за дверью и там сидеть смирненько итихонько, чтобы его не приметил Господь, когда вернется, и не прогневался нанего.

Портной повиновался, но чуть только Святой Петр вышел задвери, портной поднялся со своего места, пошел бродить по всем закоулкам неба ивсе осматривал с любопытством.

Наконец пришел он к месту, на котором стояло многопрекрасных дорогих стульев, а среди них кресло из чистого золота, украшенноесверкающими драгоценными камнями; это кресло было значительно выше прочихстульев, а перед ним стояла золотая скамейка для ног.

Это и было то кресло, на котором сидел сам Господь, когдабывал у себя дома, и отсюда он мог видеть все, что происходило на земле.

Портной остановился и долго смотрел на кресло, потому чтооно ему понравилось более всего остального. Смотрел, смотрел и не могвоздержаться от желания посидеть на этом кресле - взобрался на него и сел.

Тогда увидел он все, что происходило на земле, и обратилособенное внимание на старую, безобразную бабу, которая полоскала белье у ручьяи тихонько отложила в сторону два покрывала. Портной так разгневался на это,что схватил золотую скамейку и швырнул ее с неба на землю в старую воровку. Нотак как он не мог вернуть скамейку с земли, то потихоньку соскользнул с кресла,уселся на свое прежнее место за дверью и сделал вид, будто он и воды незамутил.

Когда Господь Бог со своей небесной свитой вернулся в своинебесные покои, то, конечно, не заметил портного за дверью, но когда опустилсяв свое кресло, то увидел, что скамейки при нем не было.

Он спросил у Святого Петра, куда девалась скамейка, и тот незнал, что ему ответить. Тогда Господь спросил Петра, не впускал ли онкого-нибудь. "Не знаю, кто бы сюда мог войти, - отвечал Петр. - Разветолько хромой портной, что сидит и теперь еще за дверью".

Тогда Господь приказал позвать портного и спросил его, не онли взял скамейку и куда он ее девал. "Ах, Господи, - радостно отвечалпортной, - я ту скамейку, разгневавшись, швырнул на землю в старуху, которая намоих глазах украла из стирки два покрывала". - "О ты, лукавец! -сказал Господь. - Да ведь если бы я вздумал так судить, как ты судишь, что бы яс тобою-то должен был сделать? Как ты думаешь? Ведь тогда бы у меня здесь нистульев, ни скамей, ни кресел, ни даже кочерги не осталось - все бы пришлосьпобросать на вас, грешников! Отныне ты не можешь долее оставаться на небе,убирайся за ворота - знай, куда ты попал! Здесь никто не смеет карать, кромеменя, Господа".

Петр должен был опять выпроводить портного из дверей рая, итак как у того башмаки были рваные и ноги в пузырях, то он взял в руки палку иотправился в покой, где сидят в царстве небесном благочестивые солдаты ипроводят время в веселье.

Много лет тому назад жил да был портной, а у него было трисына и всего-навсего одна коза. Но эта коза прокармливала их всех своиммолоком, а потому и кормить ее надо было хорошо и ежедневно гонять на пастбище.Гонять ее сыновьям приходилось по очереди.

И вот однажды старший сын пригнал ее на кладбище, где рослипревосходнейшие травы, и дал ей там досыта наесться и напрыгаться.