Пожимаем друг другу руки. И я, накинув на голову капюшон, как тогда, два месяца назад, когда в моем доме впервые появилась Агния, бегу по выложенной брусчаткой дорожке к крыльцу, поливаемый сверху ледяным дождем. Две недели назад, после боя, дождь тоже был, но не такой сильный…

В доме, где живут пацаны, темно. Свят с Семенычем уложили наших бойцов по режиму. В моем доме тоже ни огонька. Может, заснула? Няньку, нанятую на время её болезни, пришлось уволить — во-первых, у меня на неё не было средств, а во-вторых, Агния решила, что я ей не доверяю ребенка… Поэтому ей нелегко сейчас приходится — за Аликом смотрит, по дому шуршит — даже готовит для нас сама! Может, устала и уснула, пока ждала?

Точно, дежавю! Она стоит в прихожей у окна, ровно на том же месте, где в ту ночь стоял Дикий. И когда я залетаю в дом, насквозь мокрый, голодный и злой, шагает мне навстречу. Щелчок выключателя. И вот он я во всей красе — морда отекшая, под глазом фингалище, губа вдребезги…

— Опять? — у валькирии моей так яростно сверкают глаза, что мне кажется, сейчас штору на окне подпалит! — Да что же это такое? Зачем, Антон? Что за страсть к саморазрушению? Что за варварство?

— Это скорее страсть к деньгам, — не выдерживаю я. — Иди лучше, поцелуй своего воина! Я победил врага, срезал его скальп и обесчестил жену!

— И где добыча? Где скальп? Где жена? Подавай их сюда в качестве доказательства! — воинственно складывает руки на груди. Задерживаюсь взглядом на манящих холмиках, прикрытых шелковой тканью нового коротенького халатика. Кстати! Перевожу взгляд на его подол — ах, какие же у моей девочки ножки! Загляденье просто!

— Не, жены не было. Преувеличил немного, — ретируюсь я, сбрасываю кроссовки, быстро снимаю куртку и шагаю к ней. Отступает. Два шага и упирается спиной в стену. — Попалась, валькирия моя!

Упираю руки в стену по обе стороны от её головы, всматриваюсь в красивое личико. Жаль, с поцелуями в ближайшую неделю совсем никак… Но я знаю и другие способы порадовать мою красавицу!

— Если ты мне не объяснишь, зачем ты дерешься, я… я…

— Ну, давай! Озвучь свою страшную угрозу! Напугай меня!

— Я буду спать с Аликом!

— Напугала. Да-а-а. Окей. Скажу. Я кто?

— Антон Радулов?

— Это понятно. Кто по профессии?

— Тренер?

— Тренер. Спортсмен. Боксёр. Мастер спорта по смешанным единоборствам, по боксу…

— Это ты сейчас хочешь, чтобы я от восхищения упала к твоим ногам?

— Было бы здорово! А ты можешь? — показываю ей взглядом на ширинку — чего зря-то падать, можно сразу с пользой!

— Ах, ты! — кулаком впечатывает в грудь, потом почему-то глаза её наполняются слезами и Агния начинает причитать. — Прости! Прости! Тебе и так больно, а тут еще я! Я не хотела!

Холодные пальчики ложатся на мои щеки, осторожно поглаживают нетронутые в бою участки кожи. Обнимает, лицом утыкается в мою грудь. Хорошо! Вот так бы всегда встречала! Это нужно озвучить!

— Встречай меня так всегда! Договорились? — глажу по волосам, втягиваю носом её запах — как же хорошо!

— Только если ты прекратишь драться!

— Агния!

Прижимается крепче и говорит, касаясь губами моей кожи у ворота футболки:

— Я волнуюсь, Антон! Я не хочу, чтобы с тобой так, как с Захаром случилось! Но Свят говорит, что Захар дрался потому, что у него карьера, потому что развиваться нужно, дальше идти. А тебе зачем это? Тебе же поздно уже карьеру в боксе делать?

И я, конечно, могу сейчас свинтить на тему возраста. Но, во-первых, мусолить решенное и обговоренное не в моих правилах, а во-вторых, врать как-то неправильно, что ли…

— Я ж сказал, малыш, дело не в карьере. Дело в том, что мне нужны деньги. Много-много денег. Куча просто. За бои платят. За победу платят еще больше. Ты, кстати, можешь гордиться, твой воин сегодня был круче всех…

Но она не ведется на мое хвастовство. Почему-то отстраняется и смотрит… странно. Словно только сейчас услышала о том, что в запрещенных боях есть тотализатор. Смешная! Мелкая совсем. Откуда ей знать прозу жизни…

— Деньги? Тебе деньги нужны всего лишь? Только деньги и всё?

— Что за вопросы такие у тебя странные? — подхватываю на руки — ибо не фиг время зря терять! У меня, между прочим, адреналин в крови и я знаю отличный способ пустить его в дело. — Не то чтобы я бабки так уж любил… Жизнь так складывается…

Не сопротивляется, обнимает за шею, губами по коже водит. И это отвлекает, конечно. Но раз уж решил правду говорить, нужно довести это дело до конца.

— Там Захару счет выставили из клиники. Он в разы превышает ту сумму, что за квартиру я получил. А операция уже назначена и отступать поздно! И мне Свят помогает — тоже драться будет. Просто форму он в тюрьме подрастерял, восстанавливается с трудом. Поэтому мне так часто приходится…

— Антон, — шепчет она на ухо. От звука своего имени из ее уст я до сих пор с ума схожу и ускоряюсь, идя вверх по лестнице. — Я знаю способ заработать деньги лучше и быстрее. И больше, поверь мне. Намного больше…

— Да я, знаешь, сколько сегодня…

— Женись на мне!

— Ч-что?

— Женись на мне!

— Что? — я резко останавливаюсь от неожиданности. Руки как-то странно ведут себя — немного разжимаются, и моя ноша сама соскальзывает, становясь на пол рядом, обхватывает мое лицо руками так, как делала это только что внизу, у входа, и смотрит в глаза.

— Понимаешь, я не хочу, чтобы дядя Юра претендовал на мамино состояние. А так, я вступлю в наследство и все деньги станут моими, то есть… нашими! А там хватит и на лечение Захару и… на всё, что нужно хватит! И тебе драться не нужно будет… И Святу не нужно…

И вот как на это реагировать? Как это понять? И я бы принял это! И деньги эти принял бы! И ничего обидного для себя не разглядел бы в подобном… Если бы сам, лично, до этого разговора, сделал предложение! Но я-то не сделал! Я-то, тормоз, вообще еще до сих пор женат на другой! Да и что она, девочка моя, теперь подумает обо мне? Ведь, элементарно же, решит, что я согласился (согласился, блядь, а не захотел!) на ней жениться только из-за денег!

А это не так? Чего ты, Радулов, сам-то хочешь? Хочешь снова свадьбы-штампы-кольца? Тебе это надо? Это ж не Лиана — любительница кругосветок! Эта девчонка ведь рядом будет, каждый день мозолить глаза, пилить, истерики закатывать, детей еще рожать захочет…

Я очень, очень старался уговорить себя, очень старался представить себе все негативные стороны семейной жизни с Агнией. Но… не получалось совсем! А от мысли о том, что ребенок, наш общий, ее и мой, может привязать ее ко мне навсегда, вообще какая-то эйфория накатила! Какой же ты, Антон, идиот! Что ж ты так усложнил-то всё?

— А потом, когда я в наследство вступлю, мы разведемся… Если захочешь… — и голосок ее дрожит.