— Попробуй.

— К твоей бабушке!

— И к ней, кстати, тоже!

— Не смешно.

— А я разве смеюсь? Представь, как замечательно, что он здесь! Мы вчера встретились случайно в коридоре, а сегодня Виталик спросил, как он мне помочь может. И вот! Я у него попрошу, чтобы он лично поспособствовал… Поговорил с врачом твоим…

Мы ругаемся. Каждый день. И сегодняшний Виталик (и откуда он только здесь за тридевять земель от России взялся!) по сути, всего лишь повод! Просто, кроме гадостей, которые ей говорю, я никак больше предъявить на неё права не могу! Ну, что мне сейчас ей сказать? "Не ходи к нему?" Это ж Вероника! Она не послушает ведь! А вдруг он приставать начнет? Как ему морду набить? Как?

— Нет. Мне его помощь не нужна! Только попробуй пойти!

— Почему? Ты не понимаешь, какая это удача…

— Почему не понимаю? Понимаю! Его я очень хорошо понимаю! Стопроцентную гарантию дам, что заячьи лапки сегодня попытаются сцапать мою белочку! И утащить в свой бундестаг!

— Куда-куда? — хохочет Вероника. — Скажи просто, что ты ревнуешь, и не выдумывай все эти гадости!

Я ревную. Сам понимаю. Но не признаюсь ни за что!

— Я не ревную. Чего мне ревновать? Просто ты одна в чужой стране. Я тебя, сама понимаешь, спасти не смогу. Обидит, падлюка! Вот чувствую, что обидит!

Замолчала. Переваривает. Смотрит в окошко. Губки у неё розовые, нижняя пухленькая такая и вот сейчас… вот… да-а! Язычок высовывается и самым кончиком по верхней!

Это странно и неприятно — в голове возбуждение есть, а в теле ничего не чувствуется. И меня разрывает от несоответствия, от постоянного ожидания — а вдруг сейчас почувствую то щемящее чувство, когда в пах ударяет кровь. Но нет. Только легкие фантомные, похожие на щекотку, боли ещё чудятся мне где-то в районе ног. Не подкрепляемое физической реакцией, возбуждение быстро сходит на нет, оставляя раздражение и почему-то головную боль.

— Захар… — она вдруг залезает ко мне на кровать, сбросив на пол тапочки. Укладывается сбоку, обнимает мое бесчувственное тело и утыкается носом в щеку. — Антон говорит, что я должна улыбаться и верить в лучшее… Но мне… Мне так страшно, Захар… Мне так страшно! Что дальше будет? Как мы с тобой будем жить? Мы будем жить?

Мне хочется её успокоить. Я мужчина. Я обязан быть сильным. Это ей, как девочке, можно плакать! Но я не хочу, чтобы она, вот эта девчонка, которая мне не жена и даже не невеста, которой я ничего не дал, ничего не сделал для которой, вот эта сильная девочка, благодаря какому-то странному капризу судьбы оказавшаяся рядом со мной, плакала!

Я понимаю, она — лучшее, что могло случиться в моей жизни. И то, что я к ней чувствую, не умещается в слово "люблю". Я восхищен ею, я благодарен ей, я потрясён, влюблен, очарован и ещё много-много всего. И люблю. Потому что как не любить ее такую — красивую, умную, искреннюю? И понять не могу, как мог я на других смотреть вообще? Как мог сразу не заметить вот этого всего, что есть в ней? Но признаться, значит, потом, когда ей нужно будет уйти, добавить к её переживаниям ещё и жалость к моим чувствам! Ведь если будет знать, что люблю, не уйдет! Молчать, это — единственный шанс отпустить её!

— Вероника, — зову, чтобы сказать что-то ласковое, утешающее, а что именно не знаю. Очень в любви признаться хочется, порадовать её. Ведь она обрадуется, знаю. Для неё это очень важно. Уверен, не обещания жениться и тому подобное, а именно слова о чувствах важны. — Ты самая лучшая девочка, какую я только встречал в своей жизни. Ты заслуживаешь… всего! Ты у меня умная девочка. Ты не позволишь этому… Кролику… обидеть себя. Не проси его обо мне. Пусть мой фриц-мясник сам полученные деньги отрабатывает! Просто сходи и отдохни с этим… с Виталиком от больницы, от всего этого. Пусть он тебя в кафе, в кино сводит. И не думай, что я обижусь. Отдохнешь и ко мне вернешься!

Я не хочу, чтобы шла. Это больно представлять себе даже. Какой-то зеленый хмырь сможет взять ее за руку, мороженое ей купить. Он сможет смотреть на неё и чувствовать не только мозгом, всем телом своим, какая она замечательная! А я ж даже волосы, упавшие ей сейчас на щеку, убрать не могу! Такую девочку — преданную, верную, красивую — ее всю жизнь на руках носить нужно! Но это тоже не про меня… Будь моя воля, Вероника двадцать четыре на семь была бы рядом. Но разве могу я с ней так!

Она шевелится, и я щекой чувствую ее мокрое личико. Сжимаю зубы на внутренней части своей щеки до боли, зажмуриваюсь на мгновение и очень надеюсь, что… моя улыбка на улыбку хоть немного похожа!

— Отставить слёзы! Что ж ты такая плаксивая-то! Чуть что, сразу ревешь! Давай силу воли будем с тобой тренировать?

— А как? — Она садится сбоку (благо кровать широкая — фрицы, они знают толк в комфорте!), поджав под себя ноги.

— Я знаю кучу способов. Вот в детстве мы с пацанами, например, играли в гляделки…

Антон

— Дежавю, мля! — с трудом шевелю разбитыми губами и сбрасываю очередной звонок от Агнии. Не могу сейчас — говорю с трудом, сразу поймет, что что-то не так! Пусть уж лучше думает, что я занят. Пишу в очередной раз, чтобы не волновалась: "Я скоро. Все в порядке. Всё объясню".

— И не говори! — Игорь с беспокойством посматривает на меня, отвлекаясь от заливаемого бесконечными потоками дождя лобового. — Пора тебя из Будды в Шамана переименовывать!

— Чего это? — не догоняю я и заглядываю в бардачок — вдруг он не забыл и сегодня коньяк для меня купить?

— Сзади. В пакете, — кивает в салон. — А потому, Антоха, что каждая твоя победа теперь заканчивается вот таким ураганом! Будет прикол, если и Свят нам послезавтра цунами какое-нибудь забабахает!

— Ох, чует мое сердце, цунами сейчас будет ждать меня дома…

— Это такое миленькое и с косой?

Ржем вместе. Губа снова кровит.

— Так ей и не сказал, что сегодня снова драться будешь?

— Нет, не сказал. Она в прошлый раз перед боем полночи надо мной рыдала, как будто на фронт провожала!

Коньяк достал, но пить почему-то вдруг расхотелось — мало того, что снова вся морда в гематомах, так еще и перегаром на неё дышать! Не-е, что-то настроения нет!

— А, между прочим, — усмехается Игорь, паркуясь у ворот моего дома. — Агния на тебя очень хорошо влияет. Бой был тяжелый, а ты спокоен, как удав! И даже не нажрался, как раньше!

— Вот думаю, может, жениться…

— Он ещё думает! Хватай девчонку, пока она согласна, и в ЗАГС тащи, а то уведут!

— Кто? Я им уведу! Я им ноги пообломаю! Ты видел возле неё кого-то! Рассказывай! Свят, да?

— О-о-о, я только порадовался твоей адекватности, а ты снова за старое. Я так, образно! Она же на тебя, как на божество смотрит! Там без вариантов вообще!