Но как следует насладиться ситуацией у меня не было времени, я уже мчалась через поле, полное земляных кочек, к лесу. По наикратчайшей траектории. Как только достигну спасительной темноты деревьев, никакой Вишневский меня не найдет. И я почти успела, почти юркнула к деревьям, когда кто-то грубо схватил меня за плечо и дернул назад. Я рванула вперед сильнее, но хватка у преследователя была железной. Конечно, меня догнал Андрей, кто бы сомневался. А я и не слышала погони, наверное, из-за собственного тяжелого дыхания.

Я замахнулась, чтобы наглядно показать, как мне не нравится, когда меня преследуют, но вместо этого резко наклонилась вниз и избавилась от содержимого желудка. Схватилась за штанину Вишневского, чтобы не упасть. Тот услужливо застыл на месте и даже волосы убрать помог.

А потом коротко фыркнул:

– Фу!

– Не буду извиняться за реакцию на тебя.

– Мою реакцию на тебя ты можешь увидеть, если чуть-чуть поднимешь голову. Я бы даже сказал, ты можешь ее почувствовать.

– Фу, – скривилась я в ответ и, наконец, выпрямилась.

В свете луны я видела Андрея прекрасно. Я бы сказала, света на улице как-то неприлично много, луна могла бы и спрятаться и не освещать для всех подряд мой жуткий вид. И что мне делать теперь? Убежать я уже не смогу, Вишневский начеку. Да и сил у меня не осталось, все эти походы утомительны, а уж бег с наполненным пирогами желудком…

– Ты меня поймал, поздравляю, – вздохнула я. – Теперь куда? Говорить будем, или ты так пытаешься бонусов перед отцом заслужить? Или у тебя еще какой-нибудь план есть, раз уж ты прикатил сюда на ночь глядя?

– Поговорим по дороге.

– И куда поедем?

Андрей ответил не сразу. Посмотрел в сторону леса, как будто пытался скрыть от меня свой чрезмерно серьезный взгляд, покачал головой и развернулся в сторону дома.

– Идем в машину, Сентябрина.

– Я не сделаю и шага, ты меня знаешь.

– Знаю. А еще помню, что иногда ты соображаешь неплохо, если это в твоих интересах. Вот и подумай: как быстро ночью обратят внимание на мою машину, разъезжающую в таких трущобах? Свет фар, шум двигателя… если тебя ищут, то могут найти очень скоро. Я уеду, ты останешься. А бабулька не сможет избить сковородой всех, кто явится по твою душу.

– Ты отпустишь меня? В городе.

– Я тебя и сейчас не держу. Беги в лес, ты же этого хотела?

В лес я уже не побежала, конечно. Что-то в тоне Вишневского меня пугало. Он назвал меня Сентябриной и говорил совсем иначе. Без привычных глупых шуток, без намека на иронию или издевку. Проблема в том, что он так никогда не разговаривал.

Молча мы дошли до машины. Я заглянула в дом и попрощалась с боевой Клавдией Петровной. Она тут же рассказала, как треснула демона сковородкой по слечу, уж больно высоким оказался, иезуит. Надо тренироваться для следующего удара. Такой настрой меня порадовал.

Мы с Андреем ехали по пустой дороге молча.

Из моих глаз катились слезы.

– Мне всегда казалось, ты чувствовать не умеешь, – тихо сказал Андрей, когда мы въехали в город. – А ты поняла все с полуслова.

– Где он? – прошептала я вопрос. – Почему не приехал сам?

– Потому что не смог.

Слезы полились из моих глаз с новой силой. Я смотрела в окно и уже ничего не видела. Предчувствие, что корежило меня уже несколько дней, накрыло неконтролируемой волной. И мне было плевать, что все это видит Вишневский. На все было плевать, лишь бы увидеть Ромку.

Мы остановились у белого трехэтажного здания, похожего на платную клинику. Все окна тонули в темноте, но Андрей уверенно отправился в сторону входа и толкнул дверь. На заплетающихся ногах я шла за ним. Мы приехали не в морг, что хорошая новость, но тон и поведение Андрея… нет, все не так просто.

На первом этаже нас встретила улыбчивая медсестра и провела по коридору направо. Мы остановились у внушительной двери без опознавательных знаков, но дверь эта не вела в палату. Она вела в реанимацию.

– Вы посмотрите на него через стекло, дальше я не могу вас пустить, – щебетала девушка, с обожанием глядя на Вишневского. – И все это только ради вас, Андрей Игоревич. У вас пять минут, хорошо?

– Нам хватит, – кивнул он в ответ.

Медсестра открыла перед нами дверь и запустила внутрь. Мы оказались в узком помещении, впереди – еще одна дверь, а справа окно, ведущее в палату реанимации. В самой палате темно, видны лишь очертания лежащего на кровати человека. Но мне и очертаний хватило, чтобы Ромку узнать.

Слезы тут же высохли, исчезли из глаз.

– Что с ним?

– Получил ряд травм, мало совместимых с жизнью. Нашли его случайно, компания детишек из ближайшего села отправилась искать новые локации для фотографий. Он был без сознания, в больнице его ввели в искусственную кому.

– Он очнется?

Андрей на вопрос не ответил, потому я задала другой:

– Его нашли далеко от той деревни, куда ты за мной приехал?

– Довольно далеко, да. Судя по всему, его либо хорошенько избили и выкинули из тачки в лес, либо он сам смог сбежать, но вот уйти далеко уже не получилось.

А Вишневский, выходит, Ромку спас. В больницу определил, и наверняка под чужим именем. И мне показал, куда без этого. Интересно, к чему столько стараний? Уж не для того ли, чтобы обзавестись союзником в его нелегкой борьбе? Он ведь понимал, что я отцу простила бы все, что угодно. Кроме Ромки.

– И кто это сделал? – тихо спросила я, глядя на Ромку через стекло.

– Я не знаю.

– Не знаешь, или ждешь, пока я сама до этой мысли дозрею? Так я уже, Андрей. Нас с Ромкой люди отца схватили и увезли, как бы вариантов немного. Но не слишком ли это все просто? – на этот раз я посмотрела на Андрея. Несмотря на приглушенный свет, я хорошо видела его глаза.

Он встретил мой взгляд прямо.

– На что ты намекаешь?

– У Ромки не спросишь сейчас.

– А я, конечно, правдой не поделюсь.

– Вот именно.

– Не знаю, что тебе сказать. У тебя осталась только ты, вот и думай, что случилось. Я оправдываться и убеждать тебя в чем-то не собираюсь, – и он вышел за дверь стремительным шагом.

Я прижалась к стеклу и еще некоторое время смотрела на Ромку.

А потом взялась за персонал. Заставила медсестру вызвать лечащего врача, тот прибыл в рекордные сроки. Объяснил про кому и отек мозга, требовалось время, чтобы он спал и можно было что-то думать дальше. Возможно, все образуется. Перевозить Ромку в другую больницу не стоит, об этом уже сообщил Вишневский, он не ушел, а все пасся рядом с неизвестной целью.

– Тут персонал приучен молчать. А за другое место ты поручиться можешь?