мир горы, так долго мучавшей его? Или Сизифу это вовсе не нужно? И он согласен вечно заниматься тяжким бесполезным трудом? В XX в. эту историю переосмыслил французский писатель Альбер Камю. В эссе «Миф о Сизифе» Камю дал ответ на сакраментальный вопрос: «Стоит или не стоит жизнь того, чтобы ее прожить…»

Подневольный Сизиф, по мнению Камю, живет в аду полной жизнью, точно такой же, как миллионы людей на Земле. Вот Сизиф спускается с вершины «тяжелым, но ровным шагом к страданиям, которым нет конца. В это время вместе с дыханием к нему возвращается сознание, неотвратимое, как его бедствия. И в каждое мгновение, спускаясь с вершины в логово богов, он выше своей судьбы. Он тверже своего камня. Этот миф трагичен, поскольку его герой наделен сознанием. О какой каре могла бы идти речь, если бы на каждом шагу его поддерживала надежда на успех? Сегодняшний рабочий живет так всю свою жизнь, и его судьба не менее трагична. Но сам он трагичен лишь в те редкие мгновения, когда к нему возвращается сознание. Сизиф, пролетарий богов, бессильный и бунтующий, знает о бесконечности своего печального удела; о нем он думает во время спуска. Ясность видения, которая должна быть его мукой, обращается в его победу… Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Он тоже считает, что все хорошо… Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым».

Не исключено, что эти строки Камю стали лейтмотивом жизни Месснера. Он часто сравнивает себя с Сизифом. «Я на вершине (Эвереста. – В.Л.). Мои ощущения больше не различают верха и низа. Что, уже вечер? Нет, сейчас 16 часов. Пора уходить. Никакого ощущения величия происходящего. Для этого я слишком утомлен. И, однако же, этот момент приобретет для меня впоследствии особое значение, станет в некотором роде заключительным аккордом. Может быть, именно он укрепит во мне мысль, что я – Сизиф, что я всю жизнь могу катить вверх мой камень, то есть самого себя, не достигая вершины, поскольку не может быть вершины в познании самого себя».

Горы в розовом капоре – Капри (Италия)

Остров вулканического происхождения, Капри сложен известняками и представляет собой скальный массив длиной 6,7 км и шириной 2,7 км, с обрывистыми доломитовыми склонами, ущельями и пещерами. Наивысшая точка – гора Монте-Соларо (589 м). Остров Капри находится в южной части Неаполитанского залива Тирренского моря. Капри входит в состав итальянской провинции Неаполь в регионе Кампания. На острове расположены два города – Капри и Анакапри, две гавани – Марина-Пиккола и Марина-Гранде, а также множество вилл, природных и исторических достопримечательностей, в том числе времен Древнего Рима. Капри издавна был центром притяжения мировой элиты; ныне это место отдохновения владельцев банков и властителей дум, толп праздных туристов и лицедеев.

Вы все такие скучные, точно

во всей вселенной нету Капри.

А Капри есть.

От сияний цветочных

весь остров, как женщина в розовом капоре.

В. Маяковский

На первый взгляд остров-гора Капри – действительно женщина. Горы-мужчины другие. В них добывают золото, железную руду, уран; на них воюют; в них пробивают туннели. А вот горы-женщины заманивают своей тайной. Чем еще объяснить нашествие брутальных мужей – от римских императоров до современных королей искусства на островок, покрытый скалами, каменными дубами и колючим средиземноморским кустарником?

Ступив на берег острова, «слишком долго смотреть на пейзаж не следует. А то постоишь с запрокинутой головой, и в конце концов появляется ощущение, будто гора вот-вот упадет тебе на голову» (Ф. Марсо). Надо осваивать его, хоть и невеликую высоту (не Монблан же!), не одним широкоформатным взглядом, а потихоньку, шаг за шагом, сторонясь толпы и ее пастырей, любуясь каждой пядью возделанной и преображенной земли и самим воздухом. Только так к вам придет осознание того, что тайна Капри непостижима, а значит, сюда народная (да и королевская) тропа не зарастет.

С незапамятных времен эту тайну пытались раскрыть словами. Гомер назвал остров «цветущей землей», император Август – «землей сладостного безделья», чилийский поэт П. Неруда – «королевой скал». А вот итальянский писатель А. Савинио не так однозначен в оценке гендерных признаков острова: «Некогда Капри был не чем иным, как единым, огромным гранитным массивом. Затем соблазны моря и неба подточили остров, точно сладчайшая из отрав. И вот массив обмяк и понемногу уступил. Так выглубилась эта плодороднейшая долина, над которой властвуют с одной стороны отроги Соларо, а с другой – гора Тиберия. Посредине свидетелями изначальной горной природы острова из глубин долины вздымаются конические жерла Сан-Микеле и Кастильоне. Но достаточно ли этой минутной уступки скалистой глыбы, чтобы оправдать ту податливую славу, которую Капри снискал себе по всему свету, вплоть до самой Патагонии и Лапландии? Нет. Лишь в этой низине Капри предстает перед нами в облике женщины. Дальше, покуда хватает глаз, особенно же в непроницаемой бронзовой обшивке острова, Капри сохраняет свой исконный мужской нрав, грубый и воинственный» (перевод Г.П. Киселева).

История острова-горы уходит корнями как минимум в бронзовый век – недаром мы помянули грека Гомера. Греки же, вернее выходцы из греческой колонии Кумы, впервые заселили остров. От них остались немногие крепостные стены и предположительно Финикийская лестница (VII в. до н. э.), 921 ступенька которой ведет на вершину Монте-Соларо. В V в. до н. э. остров перешёл во владение Неаполя, а затем Рима.

В 29 г. до н. э. на острове побывал Октавиан, будущий император Август. «Когда на острове Капри с его приездом вновь поднялись ветви древнего дуба, давно увядшие и поникшие к земле, он пришел в такой восторг, что выменял у неаполитанцев этот остров на остров Энарию» (Светоний). Став императором, Октавиан велел вырубить на острове террасы, воздвигнуть виллы, провести водопроводы, разбить сады. Капри (тогда Капрею) Август превратил в остров увеселений. «Он без конца раздавал разные подарки – например, тоги и греческие плащи, с тем условием, чтобы римляне одевались и говорили по-гречески, а греки – по-римски».

Сменивший Августа император Тиберий прожил на Капри более 10 лет. По его повелению были проложены дороги, созданы маяки, выстроены 12 роскошных вилл (по числу главных богов античного Пантеона), украшенных мраморными и бронзовыми статуями. Опасавшийся заговоров, Тиберий превратил остров в неприступную цитадель, в стенах которой творились изощренно-распутные увеселения и кровавые изуверства. «На протяжении многих веков до начала своей романтизации Капри и влек, и отпугивал призрачной фигурой Тиберия. Остров, уподоблявшийся плавучему Эдему, воспринимался уже как дрейфующий Содом. Этот