class="p1">– О, Лю Синь, ты уже вернулся? – спросил Сяо Вэнь.

Послышался шорох одежд и звук шагов за спиной.

Обогнавший лекаря Тан Цзэмин схватил Лю Синя за руку и потянул на себя, разворачивая.

Сглотнув и быстро заморгав, Лю Синь обернулся, на что Тан Цзэмин тут же изменился в лице.

– Что-то случилось? – спросил он, заглядывая в немного покрасневшие глаза.

– Нет, просто я… – Лю Синь сглотнул тяжелый ком и глубоко втянул воздух. – На площади я услышал одну легенду о празднике Цисицзе и немного растрогался. Все в порядке. – Парень приподнял уголки губ.

– Ах… этот прекрасный праздник и впрямь трогает сердце! – протянул Сяо Вэнь, блаженно прикрывая глаза и опираясь плечом о дверной косяк. – Осталось всего два дня, и улицы города будут залиты реками девичьих слез и лепестками цветов.

Лю Синь кивнул. Тан Цзэмин, продолжавший внимательно всматриваться в его лицо, переступил с ноги на ногу, не спеша отпустить его рукав.

Лю Синь бросил взгляд за плечо Сяо Вэня и увидел листы дорогой шелковой бумаги, аккуратно сложенные на столе. Распознав на них каллиграфию Тан Цзэмина, Лю Синь опустил глаза в пол.

– Мне следует направиться куда-то еще?

– А, да. Сходи в лавку старины Чэня с улицы…

– Я знаю, где это, – перебил его Лю Синь. Затем поклонился и пошел в сторону выхода.

– Надо же, его и впрямь так растрогал праздник, – вздохнул Сяо Вэнь, глядя на сгорбленную фигуру. – Идем, Цзэмин.

В синих глазах проскользнула тоска. Тан Цзэмин смотрел на удаляющегося Лю Синя до тех пор, пока тот не скользнул по перилам лестницы своей тонкой бледной ладонью, скрываясь из виду.

Весь оставшийся день до самого вечера Лю Синь бегал по поручениям, носясь по городу и с трудом пробираясь сквозь толпы людей, что высыпали на улицы в предвкушении праздника. Несколько раз Сяо Вэнь отправлял его заменять травы, которые он приносил, так как те уже были непригодны, поскольку оказались измяты и надорваны из-за толчеи на улицах. По этой причине теперь ему приходилось добираться окольными путями, по менее заполоненным улицам, чтобы донести купленное в товарном виде, из-за чего его путь удлинялся, на что требовалось больше сил и времени.

Сяо Вэнь изготавливал «чувственное снадобье», призванное на короткий срок немного усилить чувства влюбленных, которые начали терять свой пыл. Лекарь не был шарлатаном, поэтому отгонял людей, приходивших к нему с просьбой создать снадобье, способное заставить человека влюбиться вопреки своей воле.

– Нет, – безапелляционно отказывался Сяо Вэнь, жестом руки останавливая безответно влюбленных, что изо дня в день в преддверии праздника толпились у него на пороге, – я не стану этого делать. Чувства либо есть, либо их нет. Вмешательство в чужие эмоции и судьбы – это нарушение законов как неба, так и земли. Уходите.

Захлопнув в очередной раз двери, Сяо Вэнь наткнулся на насмешливые взгляды двух мужчин.

– Что? – разведя руки в стороны, спросил лекарь.

– Ты все такой же, – ухмыльнулся Гу Юшэн, проводя точильным камнем по клинку.

– Вы тоже, – скривил губы Сяо Вэнь. – Не помирились еще?

Двое мужчин тут же напряглись и отвернулись.

– Да и демон с вами! Мне нужна помощь в приготовлении отвара от переедания, идемте, – закатив глаза, Сяо Вэнь скрылся в мастерской.

Не услышав звуков шагов, он рявкнул:

– А ну живо!

Тан Цзэмин, впервые выйдя один на соседнюю улицу, медленно бродил от лавки к лавке, изучая выставленные товары. Сяо Вэнь выдал ему несколько золотых, сказав, чтобы он немного прогулялся до возвращения Лю Синя. Улицы утопали в ароматах пряностей, так и манивших мальчика зайти и попробовать разные блюда. Опустив взгляд на пять золотых монет в своей руке, Тан Цзэмин крепче сжал их и продолжил искать подарок.

– Подходи! Подходи! Нефритовые украшения прямиком из Чжэцзяня, родины белого нефрита! – зазывал прохожих особенно голосистый торговец.

Тан Цзэмин подошел к нему, осматривая товар на прилавке.

– Молодого господина интересует что-то конкретное? – услужливо спросил мужчина, видя, что мальчик одет в темно-синюю дорогую одежду, а значит, может позволить себе дорогостоящую покупку.

– Сам посмотрю, – сухо ответил Тан Цзэмин, не отрывая взгляда от разномастного нефрита.

– Айщ… какой грубый, – тихо зашептал мужчина второму торговцу, на что оба покачали головами.

Прилавок и полки были заставлены резным белым и зеленым нефритом. Здесь были и статуэтки, и обереги в форме животных, и подвески с кисточками и колокольчиками. Равнодушно скользя взглядом по ним, не найдя ничего особенного, Тан Цзэмин собрался было развернуться, но зацепился взглядом за изысканную белую заколку с серебряной шпилькой.

Лю Синь всегда ходил с простой деревянной шпилькой, собиравшей передние пряди его волос на затылке. Тан Цзэмин помнил, как парень часто фыркал, когда его волосы, выбиваясь из слабого зажима, лезли ему в лицо, пока он читал повести и легенды. Тан Цзэмин любил наблюдать за колышущимися от дыхания прядями. Успокаивающее, мирное покачивание словно вводило в транс, погружая его в сон под негромкий голос Лю Синя. Тан Цзэмин и рад был оставить все как есть, но каждый раз засыпал, так и не дослушав ни одной истории до конца. Первоначально он хотел подарить ему веер или кулон, но, наткнувшись на заколку, понял, что она идеальный подарок, решающий сразу две проблемы. Красивая нефритовая заколка, обрамленная серебром и инкрустированная маленькими белыми камнями, притягивала взгляд. Представив, как она будет смотреться на длинных волосах Лю Синя, Тан Цзэмин засиял глазами.

– Сколько она стоит? – указал он на товар.

– Господин, могу я посмотреть эту вещь поближе? – одновременно с ним произнес голос рядом.

Вытянувшаяся маленькая ручка указывала на ту же заколку, которую заприметил Тан Цзэмин.

Мигом развернувшись, он впился взглядом в женщину с мягкой улыбкой на лице. Маленькая девочка, стоящая рядом с ней, продолжала тянуть руку к заколке.

– Я беру ее! – громко сказал Тан Цзэмин, повернувшись к торговцу.

Замерев с заколкой в руках, мужчина почесал в затылке, переводя взгляд с мальчика на женщину.

– Я покупаю, – уже спокойнее произнес Тан Цзэмин, не отводя глаз от вещицы.

– Возможно, молодой господин проявит добросердечность и уступит двум дамам? – нежным голосом спросила женщина в оранжевом платье, с улыбкой смотря на него.

Девочка начала подпрыгивать на месте, жалобно канюча.

– Нет, – даже не оборачиваясь, ответил Тан Цзэмин. – Я покупаю эту заколку.

Этикет и учения, которые преподавал ему Сяо Вэнь, гласили, что вне зависимости от ситуации всегда нужно держаться достойно, чтобы не потерять лицо из-за слабостей. Гу Юшэн, всего раз взяв его с собой на соседнюю улицу прогуляться до винодельни, научил его не церемониться с наглецами, чуть не отрезав руку накинувшемуся на него прислужнику, который хотел его обокрасть. Цзин ничего ему не говорил, но Тан Цзэмин был уверен, что мужчина просто лениво махнул бы рукой, разрешая ему брать то, что он хочет.

Однако Лю Синь учил его идти на уступки, когда того требовала ситуация, чтобы не сталкиваться с неприятностями, если только это было дело не первостепенной важности.

– Я не отдам, – серьезным тоном отрезал Тан Цзэмин, поворачиваясь к женщине и смотря на нее потемневшими синими глазами.

– Уа-а… – восхищенно протянула девочка, подходя ближе и вглядываясь в его лицо.

Тан Цзэмин не обратил на нее никакого внимания, продолжая глядеть на женщину, улыбка которой теперь выглядела слегка натянуто.

– У вас есть еще одна такая заколка? – выдохнув, спросила она у лавочника.

Торговец неловко рассмеялся:

– Что вы, госпожа, это ведь уникальный товар! Во всей империи больше такой не найти.

Женщина улыбнулась:

– Сомневаюсь, что у молодого господина хватит денег на такую редкую вещицу.

Тан Цзэмин прищурился, сжимая монеты в руке:

– Сколько она стоит?

– Кхм… пять золотых, – замешкался торговец.

Женщина опешила от такой баснословной цены за простую заколку и чуть нахмурилась.

Девочка продолжала разглядывать Тан Цзэмина, подойдя ближе. Заколка, которая вызвала такой спор, ее больше не интересовала.

– Господин, не слишком ли дорого…

Не успела женщина договорить, как Тан Цзэмин хлопнул раскрытой ладонью с пятью монетами по прилавку, заканчивая спор, и ровным голосом произнес:

– Беру.

Торговец, уже начавший закатывать глаза на причитания женщины, вдруг удивился и,