нужно было доверие. Безграничное доверие, такое же, как то, которое она получила от ее матери. Жанночка, верь мне. Ты же помнишь, каким был твой отец? У меня возникла возможность подделать документы. Это дало шанс спрятаться от его угроз вернуть меня в тюрьму. Но для государства это настоящее преступление. Если ты выдашь меня, меня посадят. Никогда никому даже под угрозой смерти не выдавай, доченька, мою тайну. Все восхищались, что, имея генеральную доверенность, эта любящая женщина не взяла себе ни рубля. А она работала вдолгую. Ей просто нужна была доверенность на ее настоящие документы… Жанна?

Девушка сидела понуро. Только сейчас стало заметно, как сильно она устала.

– Она говорила, что я никогда не прожила бы такую жизнь, как она. Не справилась бы. Что я не понимаю, как мир устроен. И что она это делает для моего же блага. Что я забываю… отключаюсь, засыпаю, не понимаю.

– Еще бы. Ведь она вас травила.

С галерки под портретами раздался голос активной зрительницы происходящего. Жизели.

– Но я видела, как Элечка ее любит. Я в этом понимаю. Я разбираюсь. Любовь нельзя подделать.

– Соглашусь. Меня это тоже обманывало. Тем более что ее беспокойство после исчезновения Жанны было абсолютно искренним. Афанасий Аркадьевич решил сделать операцию на глаза, этого нельзя было допустить. Но он должен был умереть, когда Жанна жива и дееспособна. Иначе все зря! Жанна должна была унаследовать все деньги Абрамовых, после чего отправиться в лечебницу для душевнобольных, куда заботливая мать будет время от времени носить пирожки и яблоки. Если же она пропала или, что еще хуже, соскочила с крючка, все надо переигрывать.

Смородину перебила Анна, которой с дивана фотографии были не видны.

– И что же это, она сестра-близнец Эльвиры? На портрете-то похожа.

Все посмотрели на портрет. Адвокат улыбнулся.

– Портрет, понятное дело, поддельный. Это, кстати, тоже была очень важная подсказка. Понимаете, я много занимался бракоразводными процессами. Богатый муж в России больше, чем богатый муж. Для него нет закона, он купит суд. Собственно говоря, те из них, кто целенаправленно ищут бедных девушек, делают это отнюдь не для того, чтобы их обеспечить. Такой человек, каким был отец Жанны, никогда не оставил бы портрет. Хоть ешьте меня, хоть режьте – не поверю. Он бы его стер в порошок и подмешивал бы дочери в еду, приговаривая, как ему тяжело, какую боль ему причинила ее мать, а все потому, что это она, Жанна, плохая девочка. И далее по кругу. Все такие люди говорят одно и то же, как будто они оканчивали единый колледж для абьюзеров. Мылов бездарь, и подделать его, прямо скажем, несложно. Может, это даже и не заказывали как подделку, просто обратились к кому-нибудь из художников на Арбате с просьбой сделать портрет по фотографии. Работы подкинули на антресоли. Жанна последний раз видела мать в три года. Что она может помнить? Увидела свое имя в ее паспорте и растаяла. Что же до любви, которую испытывала «Эльвира»? – Он покачал головой. – Она просто переносила на Жанну те чувства, которые испытывала к своему настоящему ребенку, который проник в дом первым и подбросил портрет. Ради которого, во многом, она на это преступление и пошла. Так ведь, Юлия Владимировна?

– Все это очень интересно. Все эти ваши ментальные извращения. – Так называемая Эльвира встала из кресла и подошла поближе к своему портрету. Все внимание было приковано к ней. – Только все это бред.

Интуитивно Смородина повернул голову в том направлении, за которым краем глаза следила преступница. Он успел только крикнуть в спину Оскару:

– Стой…

Как на его голову обрушилась фарфоровая синяя ваза, точно такая же, как в императорском Эрмитаже.

Шрам

Спустя три часа Смородина лежал на диване в той же гостиной, а Додон стоял рядом, прикладывая к его голове завернутый в тряпицу кусочек льда.

– Какое варварство! Но ничего, я вам выпишу цикл процедур в моем салоне, а если останется шрам, дам своего пластического хирурга.

Смородина думал о том, что это только у Агаты Кристи преступники ведут себя вежливо и аристократично. Покорно и с достоинством, как на театральной сцене, соглашаясь с тем, что да, вот вяжите меня, рубите голову повинную. Где леди Агата такое видела? Все эти риски были ему не по возрасту и не по состоянию здоровья. Но он уже вляпался в свою профессию.

– Вазы жалко.

– Что вазы? Это все материальное. А тут такой мозг!

– Я всего лишь хотел сказать ему, что дом оцеплен и бежать поздно.

– Теперь им еще срок дополнительно накинут за вашу голову. И поделом, я считаю. Но вы невероятный абсолютно. Вы узнали даже, как ее зовут!

– Я блефовал. В письмах упоминалась «защитница Юлия Владимировна». Сначала она была начальницей Эльвиры, «работа сложная, но платят», потом приходила на массаж как клиентка. Она писала, что не знает, как бы справилась без нее. Эх… Гораздо лучше справилась бы, да еще бы и жива осталась. Настоящей Эльвире они просто накрутили мозг. Она и так всего боялась. Очень жаль ее. Судя по тому, что она бережно хранила фотографии, мечтала встретиться с дочерью. В книжном клубе в музее смеялись над тем, что у Агаты Кристи не узнают человека, который просто надел парик. И это действительно театрально, как в греческой трагедии. Вот я вышел в маске и на каблуках, будьте добры меня не узнавать. В жизни же и под самым носом человека можно не разглядеть. Эльвира была битая и голодная до любого тепла. Как она могла узнать, что такое любовь, если ее никто никогда не любил? Дочь ее росла без любви, без тепла, с дефицитом здорового человеческого общения. Вот и весь секрет. Обе приняли отраву за родниковую воду.

Ее они отправили на разведку, сказав, что помогут «восстановить утраченное доверие», «поддержат». Настоящая Эльвира поняла, что дядя ее не видит, ведь он бы ее узнал. Пусть они общались не так часто, но это была девушка, которую он спас от тюрьмы, которая родила ребенка его брату. Да и пятнадцать лет для взрослого человека не так много. Я с одноклассниками встречаюсь раз в десять лет, а кажется, что через каждые две недели. Это ребенок чувствует время иначе. Жанна не помнила маму, отец уничтожил все ее фотографии. Еще бы, его, такого золотого, предпочли человеку, у которого и брата-то влиятельного нет. А ведь она изменила ему, а не ребенку. Ну не любила. Что с этим сделаешь? Химия,