«Так, начнем с Алана», – подумала Эва, взяла бумажку, ручку и стала записывать. Для начала с Аланом надо прекратить спать и непременно объясниться по принципиальным вопросам. Контракт еще действует (кстати, надо его найти и перечитать). С тем, чтобы прекратить спать с Аланом, у Эвы не было проблем. Кроме того, она была уверена, что и у него вряд ли возникнут с этим проблемы. Но он спросит, в чем причина. Она скажет, что узнала кое-что про него, но поскольку это связано с контрактом, то не может говорить. Алан занервничает и, вероятно, смекнет, в чем дело. Тогда они поговорят начистоту. Но только если он сам нарушит свои контрактные обязательства. То есть здесь надо действовать хитро и по уму. От этой мысли у Эвы тут же сделалось очень кисло на душе. Хитрить с парнем, с которым спала два года и ни разу не хитрила, ждать, пока он сам что-то нарушит – да это же не жизнь, а каторга! Эва ненавидела интриги и не считала себя способной научиться их плести.

Так, тогда начнем с Колина. Он ей сильно неприятен. От него исходит опасность. Эта опасность была хитро замаскирована, но подспудно ощущалась все два с половиной года, что они знакомы. Просто Эва предпочитала не придавать этому значения.

Если она откажется от нового контракта, то карьеры больше не будет. Колин не даст ей работать с другими продюсерами, постановщиками и так далее. Попробовать, что ли, выторговать себе время на передышку? Мол, устала до невозможности, всё такое? Но он не даст ей передышки. В шоу-бизнесе передышек не делают. Либо работают до упаду, пока востребованы, либо бросают и влачат дальнейшее существование в безвестности. Третьего не дано.

Всё это время её мир были зациклен на одном и том же круге людей. У Эвы не было собственных связей в профессиональном мире вне круга, имевшего отношение к производству сериала. Чтобы такие связи заиметь, потребуется несколько лет, которые придется провести, работая с Колином.

Это была патовая ситуация.

«Надо просто сняться в клипе у Алана, – сказала Эва себе. – Потом дальше думать». Встречу с Колином, наверное, можно попробовать перенести на более позднее время. Наврать, что у родителей проблемы со здоровьем…

«Так, я это уже делала когда-то, – вдруг поняла она. – Нельзя повторять старых ошибок. Надо честно ему сказать, что у меня другие планы. А если дело пойдет совсем плохо, то уеду в какой-нибудь город на краю земли, открою частную школу танцев и буду учить детей. Не пропаду».

Она спустилась на ресепшен, чтобы позвонить родителям в Варшаву. Мама сообщила, что у них с отцом всё в порядке и они ждут её, если она сможет вырваться. Эва пообещала приехать недели через три или четыре, в начале мая. Только съездит в Ирландию, заскочит на несколько дней в Лондон по делам и поедет домой, в Польшу.

Эва прилетела в Корк в первой половине дня. Алан прислал за ней автобус, на котором её повезли в Трали, город в графстве Керри, что на западном побережье Ирландии. Ехать было два с лишним часа, и по дороге Эва любовалась страной, по которой путешествовала впервые. Было начало апреля, и «зеленый остров» был весь в зелени.

В фойе гостиницы она встретила Тейлора и других ребят из группы Алана. Сам Алан уже успел куда-то удрать вместе с Кевином, одним из тех людей, кто работал над сериале. На Кевина были возложены обязанности помощника режиссера на съемках клипа. Тейлор рассказал, что вчера снимали их выступление в местном клубе, чтобы потом вмонтировать в клип.

Съёмки сцены с участием Эвы должны были начаться через два часа, поэтому она после ленча вернулась в свой номер, чтобы немного отдохнуть. Потом явился Алан, жутко деловой и активный. Первым делом он сообщил ей, что сам продюсирует свой клип и она должна его слушаться.

– Ого. Поздравляю с повышением, – ответила Эва. – Когда ты успел стать продюсером?

– Пока ты в Амстердаме отвисала.

– Это же такая большая ответственность…

– Ну, ладно, ладно. Я сопродюсер. Еще приехал один дядька из лейбла. Ты нормально отдохнула? Готова к работе?

– Ну, более или менее.

– Что значит «более или менее»?!

– Да готова я, готова!

– Тогда поехали.

Эва спустилась в фойе, где был общий сбор. Знакомых лиц прибавилось: гример Лана, оператор Энди и другие – все они работали до того в телесериале Колина. Алан познакомил Эву с «дядькой из лейбла». «Дядька» оказался вполне раскрепощенным парнем лет тридцати, нисколько не строгим на вид. А вот брюнета-байкера, заказанного Эвой (точнее, актера, который должен был играть его роль), пока что-то нигде не наблюдалось. Эва, которую Алан заверил, что парня подобрали точь-в-точь по её описанию, с любопытством оглядывала всех, кто находился вокруг. Только она собралась задать вопрос на эту тему, как Алан скомандовал «поехали!», и они пошли садиться в автобус.

– По-моему, мы кого-то забыли, – сказала Эва, усаживаясь возле окна.

Алан обернулся к Кевину, который сидел позади них, и спросил:

– Тот парень уже там? Точно?

Кевин заверил его, что да. Автобус тронулся в путь.

* * *

Их съемочная бригада расположилась на окраине маленькой деревушки.

– Ты давай гримируйся и переодевайся, – сказал Алан, вставая и собираясь выйти из автобуса.

– А где же тачка? – окликнула его Эва.

– Будет тебе тачка, не беспокойся.

– Да вроде пора уже ей быть здесь, нет? А заодно и тому парню, который будет сниматься.

– Он где-то гоняет. Обещал быть на месте в срок. Мы раньше времени приехали.

Эва переоделась, удалившись для этого в заднюю часть автобуса, где была устроена походная гримерка и по совместительству склад бутербродов и напитков. Приготовленный для неё костюм во многом соответствовал эскизу, который она набросала еще в Амстердаме. Однако его основательно дополнили: металлические цепочки, кресты и прочая рок-бижутерия украшали рукава, плечи и переднюю часть кожаной куртки. Куртку предполагалось надеть поверх черного обтягивающего топа с глубоким вырезом. В комплект входили также сильно вытертые джинсы с кожаными заплатками и сапоги на каблуках.

Топ Эве не понравился, и она достала из сумки черную рубашку, которую купила в Амстердаме перед отъездом. Верхние пуговицы рубашки она застегивать не стала. Если Алан хочет вырез, то вот, пожалуйста. Широкие кожаные браслеты, украшенные металлическими шипами, лежали на столике, но Эва не стала их надевать. «Всё же он не врубается, – подумала она про Алана. – Я должна целоваться с парнем и, наверно, всё-таки прикасаться к нему. Может быть, гладить по волосам, если потребуется. А этими штуками я ненароком могу расцарапать ему лицо или клок волос вырвать. Вот будет номер…»

Затем она села к зеркалу. В тот момент, когда Лана накладывала ей грим, Эва услышала, что подъехал байк, но кто был за рулем, она не имела возможности посмотреть.