— А я люблю художественную литературу. И знаете, почти везде если и есть что-то про эльфов, то только плохое. Войны, делёжка власти с другими расами, многолетние интриги. Высокомерное отношение к простым смертным, кто живёт короткую жизнь. И получается, что тут будет что-то похожее.

— Не обязательно, — возразил Тарион. — Если будет кто-то, кто предупредит подобные опасности… И вообще, мне кажется, ты преувеличиваешь про постоянные роды и постоянную расплату.

— Это точно, если вас всего шестеро, то вы смело сможете гаремы из желающих внимания завести, — хмыкнул Морнэмир.

— Г-гаремы? — повернулась к нему Варя, посмотрев в тёмные глаза, в которых плясали смешинки.

— Знаешь, долгая жизнь накладывает свои… нюансы, — вздохнул Морнэмир и отвёл взгляд. — У нас этакий полуобщинный строй и с таким перекосом в мужчинах и женщинах, так что институт именно моногамного брака вряд ли будет работать. По крайней мере столетия… Это и самих парней не будет устраивать… Конечно это надо думать и как-то обсуждать, но полная свобода в союзе для женщин будет означать и постоянную конкуренцию мужчин, но без перегибов. Так что никто тебя замуж не выдаст, бедняжку. Придётся самой выбирать, с кем быть, кому дарить своё внимание и детей.

— Кстати о детях, — вспомнила Варя. — Все эти фойна… Не зря же Иль-Кулло так сделала. Она наверняка считала себя настоящей женой, а по сути её низвергли до статуса обслуги. Думаю, она приревновала к своему эльфу, хотя я не помню, общалась ли вообще с её мужем. Хотя она и до этого нехорошо поступила с прежней женой, получается… Значит, у неё был опыт подобный.

— Да, Асхила, насколько я помню, покинула Серебристый Лес, сказав, что уже слишком стара для своего мужа, — кивнул Тарион, задумавшись.

— Фойна… — хмыкнул Морнэмир. — Человек — социальное животное. Ему тоже хочется ласки, тепла и внимания. Хочется детей… Правда, с фойна это лишь эрзац. В сравнении с нами наши дети живут короткий миг. Это сложно — хоронить своих детей, Варна.

— Я… Я не про это, — Варя смутилась прозвучавшей горечи в словах Морнэмира. — Просто, а каково им? Если у их отца или почти мужа будет… другая жена. Это как-то всё неправильно.

— Если я хочу ребёнка, который сможет меня пережить, это плохо, по-твоему? — спросил Морнэмир. — Меня не сможет полюбить девушка?

— Я не знаю… Просто не должно быть счастья за счёт других, — отвернулась Варя.

Некоторое время они ехали в молчании.

— Думаю, что к закату мы достигнем Соха, — нарушил тишину Тарион, заговорив по-икенски. — Там немного передохнём. Возможно, получится связаться с нашими, если я достаточно восстановлю силы. В любом случае мы зафрахтуем корабль до континента, обычно по морю такие идут два-три дня, в зависимости от ветра и погоды. Ещё через четыре-пять дней попадём в Слут. Оттуда уже проще будет добраться. Возможно, нас встретят или мы найдём эленхаймы там. В любом случае у нас останется ещё две недели для путешествия, к этому времени мы с Морнэмиром уже точно восстановимся. Так что доберёмся до Академии или до Серебристого Леса. Это будет видно по ситуации.

Варя кивнула. Это уже походило на какой-то план, а не уговоры-отговоры. А ещё она подумала про Лину, что теперь девочке вроде бы ничего не угрожает. Но тащить ребёнка с собой… она не знает другого языка, кроме икенского. И является «свидетелем», из-за которого эльфы не хотят светить магией. Возможно, стоит оставить Лину в Соха у той фойны, к которой они ехали?

Глава 17

Гостеприимство

Соха, как и сказал капитан Микен, располагалась вдоль полукруглого побережья бухты. В основном стояли дома вида «изба деревянная» только из необычного взгляду тонкого и мелкого кругляка, но в центре проходила улица побогаче с двухэтажными каменными зданиями в менее готическом стиле, чем в Айнапе. Наверное, можно сказать, что архитектура походила на старинные дома богатых русских купцов с элементами декора и красивостей, типа лепнины или шикарных резных рам и довольно больших окон, где-то витражных, как в Арске, а где-то и почти нормальных — как обычные окна у бабушки в деревне. В общем, Соха выглядела как-то побогаче, чем другие города Икены. Видимо, в том числе из-за успешной судоходной компании, о которой упоминал то ли капитан Микен, то ли Огост — Варя уже точно не помнила.

Дом капитана Микена стоял ближе к берегу моря, на утёсе: та богатая центральная улица с брусчаткой заканчивалась мощёной площадью и с другой её стороны был, собственно, дом лира Микена Тропальского, как им подсказали местные мальчишки.

Преисполненная важности Лина взяла на себя функции переговорщика.

Сам город окружало что-то вроде каменно-деревянного кремля со смотровыми башнями и им пришлось пройти всю Соха, чтобы добраться до искомого дома с колоннами, похожего на маленький ДК.

— Смотрите, мне кажется, что в тех капителях на колоннах угадываются мэллорны, — показала Варя, рассматривая довольно изящную лепнину.

— Да, тут явно живёт фойна, — согласился Морнэмир.

Стоило только подойти к ажурным воротам, как двери особняка широко распахнулись и их встретила целая делегация из, видимо, слуг, а также симпатичная женщина, ростом вровень с капитаном Микеном, которого держала под руку. Знакомый по путешествию в Икену капитан широко улыбался. Они с матерью остались на пороге, тогда как слуги торопливо открыли перед ними ворота и помогли спешиться Лине, а Варю спустил сам Морнэмир.

Варя же во все глаза рассматривала хозяйку, которая выглядела моложе её сорокалетней мамы, подмечая овал лица острым «сердечком», большие карие глаза с миндалевидным разрезом без признаков морщинок на веках, красивые тонкие брови, длинные пышные волнистые волосы, уложенные по плечам и собранные у лица чем-то вроде ободка с венком, через который пропускались пряди. Светло-голубое платье А-силуэта до пят с открытым плечами и гофрированными рукавами-буфами подчёркивало тонкую талию, а весь образ дышал женственностью и элегантностью. Варе захотелось поближе посмотреть, как это сшито, так как в изделии задействовали минимум три вида ткани и кружево.

Если бы капитан Микен не сделал акцент на внешности своей мамы, то Варя бы действительно приняла эту женщину максимум за младшую сестру или старшую дочь лет двадцати пяти.

— Пресветлый Наследник Тарион, Светлый Вечный Морнэмир, Светлая госпожа, я фойна Аэда — дочь Светлого Вечного Борала Песнопевца, а это мой сын Микен Тропальский, лир Соха, —