И тут в первых рядах зрителей я увидел нескладную мальчишескую фигуру в мешковатых замызганных штанах и такой же курточке. Мальчишка держал за руку… Лаэрту. Вернее, она держала за руку лошадного. Я почему-то не удивился этому, меня поразило, что Миша покинул свою конюшню и свой двор. «Теперь он сможет сам покупать себе сладкое», – подумалось мне. Я начал шарить взглядом по толпе. Вдалеке, прислонившись к фонарю, сжимал свой посох Странник, рядом, закутавшись в плащ, маячила фигура Бармалея, а неподалеку я с удивлением разглядел лохматого мужика с топором за поясом. Я понял, что все они пришли со мной проститься. Только Леди и Ваньки нигде не было видно.

Внезапно площадь замолчала. В воздухе повисла тишина, постепенно наполняясь звенящим, вибрирующим напряжением. Люди замерли, порой в самых неожиданных позах, и неподвижно дожидались какого-то невозможного откровения, которое вот-вот должно было снизойти на них.

В этой звенящей тишине, словно плевок в чистый родник, раздался голос Магистра. Держа в высоко поднятой руке плошку с почти невидимым синим огоньком, он хриплым срывающимся в кашель голосом прокричал:

– Сегодня, едва только солнце вступит в зенит, рыжий пришлец по имени Илья будет ввергнут в синее пламя. Я, Красный Магистр Мира Спокойной Воды, удостоен Советом чести раздувать синее пламя и принять дух пришлеца. Перед тем как приговорить пришлеца к традиционной казни, магистерский суд произвел его допрос и дознание…

Знаете, весьма неприятно выслушивать мерзкую ложь в свой адрес. Но когда тебя поливают самыми вонючими помоями, приписывают тебе самые мерзкие помыслы и поступки при огромном скоплении народа, а ты не можешь ни возразить, ни опровергнуть лжеца, терзающее тебя унижение может довести до полного исступления, до самоубийства, до желания самому зажечь свой костер.

Я закрыл глаза и, не слушая карканья Магистра, поднял лицо к солнцу. И сразу почувствовал его тепло и свет, приласкавшие мои лоб и щеки, скользнувшие по обнаженной шее и ладоням рук. Странно, но даже затянутая в перчатку правая рука ощутила его нежное, бережное, теплое прикосновение. Все мое тело, вздрогнув, как будто проснулось и с какой-то непонятной и невыносимой истомой потянулось к изливаемому на него теплу и свету. Будто бы только сейчас оно наконец набрело на свое истинное место в жизни, будто бы только сейчас оно поняло свое предназначение, свои возможности, свой путь. Я казался себе аккумулятором, который безжалостно выбрали, высосали до донышка и готовились выбросить на свалку, как хлам, но неожиданно вновь подключили к бездонному, бесконечному источнику энергии. И я, жадно захлебываясь и причмокивая, пил и пил из этого источника, не боясь, что меня переполнит и разорвет сворачивавшаяся внутри тугой спиралью чудесная живая сила.

Вдруг молча внимавшая Магистру площадь вздрогнула глухим вздохом. Я открыл глаза и осмотрелся. Магистр закончил речь и в напряженном молчании тысячи людских глаз медленно опускал руку с зажатой в ней плошкой синего пламени в сторону моего постамента. Когда та остановилась на уровне его глаз, он, набрав полную грудь воздуха, сильно дунул. Из плошки выметнул длинный язык синего пламени, лизнул мой каменный пьедестал и пропал. Но словно в ответ на его прикосновение из черных бойниц подо мной вверх ударили гудящие синие ленты пламени.

Я оказался внутри чудесного синего бутона, обнимавшего меня своими длинными лепестками. Чудесная солнечная теплота, до краев наполнявшая меня, казалось, вскипела и бросила миллионы легких, шипящих пузырьков мне в голову.

И тут всеобщее благоговейное молчание грубо разорвал могучий бас Странника.

– Дьявол вас забери!.. – раскатилось на всю площадь, и я увидел, как огромная его дубина поднялась и с силой врезалась своим тонким концом в камень у его ног. Яркая зеленая искра сорвалась с толстого конца посоха и, петляя над головами людей, засверкала в мою сторону. Через мгновение она пробила сжимавший меня бутон и коснулась моей груди.

Нет, синий огонь не погас, но обвившие меня лепестки стали медленно и неуклонно раскрываться. Одновременно вся моя фигура начала погружаться в разгорающееся золотистое сияние. Я резко, как при большом увеличении, увидел напряженное, покрытое крупными каплями пота лицо Магистра, старавшегося снова сомкнуть лепестки синего пламени вокруг моего тела, но его сил явно не хватало. Лепестки продолжали медленно расходиться, а окружавшее меня сияние превратилось в яркий ослепительный нимб, полыхавший золотыми протуберанцами.

Неожиданно по нитям Золотого Волоса, связывавшим меня с сопровождающими магами, стремительно побежали, словно бенгальский огонь, яркие алые огоньки. И едва они коснулись удерживавших Золотой Волос рук, как темные фигуры вспыхнули сверкающими неподвижными кострами, а золотые нити превратились в серую дымящуюся паутину, тут же осыпавшуюся на каменную мостовую. Через мгновение лишь эти незаметные серые полоски да маленькие горки пепла, раздуваемые легким ветром, остались от удерживавшей меня цепи. Моя рука, сжимавшая рукоять Поющего, вымахнула клинок навстречу солнцу, и из камня на перекрестье гарды точно в камень медальона, украшавшего грудь Красного Магистра, ударил луч чистого алого света. Камень Магистра брызнул в стороны осколками запекшейся крови, и величественная фигура медленно с сухим треском осела. Из-под колеблющейся кучи кроваво-красной ткани выкатился и замер обугленный щербатый череп.

Я усмехнулся и шагнул со своего помоста. Мои руки сжимали рукояти Поющего и Молчащего, а направившие на меня свои копья стражники казались мне тряпичными куклами с грубо нарисованными, неживыми лицами. Завявший цветок синего пламени, опустив свои гудящие лепестки к земле, свободно пропустил мою сияющую солнечным светом фигуру. Я шагал прямо на ощетинившуюся копьями шеренгу. Надо отдать должное стражникам, они не дрогнули и стояли до конца, выполняя свой долг. Я подошел к ним так близко, что заметил отблеск своего горящего взгляда на их лицах.

Тут что-то ярко блеснуло с небес, и под изумленными взглядами поднятых вверх лиц одна из особо безобразных горгулий на фризе собора снова шевельнулась, метнув золотой блик с опоясывавшей ее шею цепи, и долгим прыжком бросила свое тело на камни мостовой. Я знал только одно существо, способное на такой прыжок. Через мгновение у моей левой ноги вырос здоровенный черный котяра с горящими изумрудными глазами, а свисавшая с его шеи цепочка обернулась золотой змейкой и свилась в клубок на моем плече, подняв точеную головку со сверкающими рубиновыми глазками.

Теперь перед перепуганной толпой, перед шеренгой растерянных стражников стоял Рыжий Пришлец с Золотой Змеей на плече и Черным Котом у ноги!

Это стало последней каплей копившегося ужаса. Толпа наконец очнулась и с воплями кинулась прочь со ставшей страшной площади. Стражники, только сейчас сообразив, с кем они имеют дело, побросали оружие и, запинаясь о ножны мечей, побежали вслед за горожанами.

Я вложил оружие в ножны и по быстро пустеющей площади направился к своим друзьям, тесно окружившим Странника. Они молча ожидали моего приближения, глядя на меня несколько испуганно, как на давно и по-доброму знакомого человека, неожиданно отмочившего глупую или злую шутку. Только Странник, устало опираясь на свой громадный посох, улыбался мне приветливо и открыто. Я подошел к ним и протянул Страннику руку. Он обхватил мою ладонь своими большими пальцами и, слегка сжав ее, пробасил: