– Бывалые люди сказывают, там лютуют дикие звери, а с неба сыплется сухая вода…

– А что «сухая вода»? Это называется снег! И нас этот снег ни хрена не пугает! – сказал дядя Вова, залихватски подбоченясь.

– Таким смельчакам, как вы, я могу посоветовать разве что капитана Узо… Он единственный, кто отваживается ходить в те земли!

– Узо? Прекрасное имя! Познакомь нас с твоим Узо, Ардаш, сделай доброе дело!

– Да вы и сами с ним зазнакомитесь безо всякой моей помощи! – Ардаш широко улыбнулся и похлопал себя по жирному боку. Мол, побегаешь тут, с такими-то телесами! – Найдете Узо в Новой Гавани!

Я был так обрадован тому, что получил от Ардаша ценный совет, что, даже не спросив о цене комнаты, выдал ему десять золотых.

– Да пошлют вам пресветлые боги всяческих удач, о благородные чужестранцы! – воскликнул Ардаш, пряча полученные от меня деньги в тайный кармашек на поясе.

Сбросив с горба опостылевшую поклажу, мы отправились в Новую Гавань. Быстро выяснилось, что смельчака Узо знают все.

– Узо? Он самый отчаянный капитан в Новой Гавани! – сказала портовая проститутка по прозвищу Киш-Миш. – И, кстати, смазливый!

– Капитан Узо возит с севера драконовую кость, шкуры неведомых зверей и лекарственные травы. Стоит его кораблю появиться в виду берега, а на пристани уже выстраивается очередь из купцов, желающих побыстрее забрать у него всё и сразу! – объяснил торговец сладкой водой.

– Капитан Узо? Конченый негодяй! – отмахнулся портовый нищий, подозрительно счастливый для слепого.

Полчаса расспросов ничего не дали, кроме понимания того факта, что до зарезу нужный нам капитан Узо – противоречивая и трудноуловимая личность…

По счастью, нам встретился смотритель Новой Гавани – мелкий чиновник с глазами старого гончего пса. Он шел по пристани в сопровождении босоногого мальчика с опахалом, который то и дело обдавал его ветерком с ног до головы – дядя Вова называл таких «бродячие кондиционеры».

– Капитан Узо? Разумеется, я такого знаю! Он и его корабль «Белая Ласточка» будет здесь через четыре дня! А может, через пять. Или через шесть…

– Спасибо за точность, – не удержался от иронии дядя Вова.

В общем, по всему выходило, что мы должны расслабиться и ждать четыре дня.

Или же искать другого капитана, не менее смелого, оборотистого и негодяистого, нежели капитан Узо. Может быть, тут каждый второй плавает за шкурами и костью на север?

Мы, вероятно, так и сделали бы. Если бы не дядя Вова.

Когда мы расположились в тени, чтобы выпить местного лимонада домашней выделки (он отличался от нашего бутылочного примерно так же, как икра белуги отличается от крашеной «белковой» икры), дядя Вова, глядя на меня заговорщически, сообщил:

– Между прочим, сегодня необычный день.

– В смысле? – спросил я, утирая со лба градом катящий пот.

– Сегодня кое-какая дата, – дядя Вова поглядел на меня со значением.

– День ВМФ? – спросил я рассеянно.

– Нет.

– Ну не Новый же год?

– Я серьезно говорю! – дядя Вова обиженно засопел.

Я напрягся. Если честно, во время наших морских приключений я потерял счет дням. На вопрос «какая сегодня дата?» я мог ответить лишь очень приблизительно. Меня сразу насторожило, что дядя Вова поднял скользкий календарный вопрос – я почему-то был уверен, что он такой же раззява, не наблюдающий часов, как и я.

– А я тебе серьезно отвечаю. Не знаю.

– В таком случае, Сергуня, я серьезно объявляю тебе, что сегодня мой день рождения. – Выражение лица дяди Вовы сделалось торжественным и возвышенным.

– Поздравляю, брат! Поздравляю! И как я мог забыть? Подарок с меня, конечно… Только… Только скажи, откуда у тебя такая уверенность?

Дядя Вова кивнул – мол, вопрос понимаю, – вслед за чем расстегнул кожаный ремень на своих засаленных и просоленных штанах.

Одним ловким движением – вжжик! – он выдернул ремень и продемонстрировал мне его обратную сторону.

Там обнаружилась череда штрихов, оставленных чем-то острым.

– Каждое утро я ставлю здесь засечку, – пояснил дядя Вова. – Ножом.

– Как Робинзон Крузо? – спросил я, глядя на него сквозь сентиментальную слезу.

– Вроде того.

– И сколько всего засечек?

– Уже тридцать.

– Ого!

– Вот именно что «ого», – дядя Вова насупленно кивнул. – И это с особенной остротой ставит вопрос о том, что мой день рождения срочно требуется с размахом отпраздновать.

«Тем более что столько денег, сколько теперь имеется у нас в золотых монетах и ювелирке, у меня лично не было никогда за всю мою жизнь», – закончил за него я. Разумеется, в уме, чтобы не обострять.

Отмечать событие было решено в таверне «Две русалки».

Судя по интерьеру (плюш, золоченые канделябры, статуи), это был самый пафосный кабак, если и не всего Офира, то уж точно Новой Гавани.

Крутобокие подавальщицы были все как одна разодеты морскими дивами с чешуйчатыми хвостами (их они для удобства, чтоб не мешали ходить, вальяжно перекидывали через правый локоть).

Виночерпий изображал красноносого морского черта: рога, борода из декоративных водорослей, серьги в виде ракушек.

Распорядитель же был одет как цельный капитан! Малиновые шаровары, кружева, шелка, золотые браслеты.

– Приветствую вас, о чужестранцы, на борту нашего корабля, который унесет вас в страну сытости, довольства и веселья! – провозвестил распорядитель, отвешивая нам низкий поклон.

– Ну это… Тут такое дело… У друга день рождения… Надо бы отметить, – сказал я.

– День чего, простите? – распорядитель близоруко прищурился.

– Рождения… А впрочем, не важно… Нам бы столик на двоих… И по паре пива.

– Пива на нашем корабле не подают! – ответствовал распорядитель, горделиво наморщив нос.

– Ах да, извините, совсем забыл… «Напиток бедноты»… Тогда кувшин инжирного вина!

– Какого именно? Из белого инжира? Из черного? Из розового?

– Давайте понемногу каждого!

– Вот это правильный выбор! А кушать что будете?

– Гм… А что, если тунца на вертеле! Имеется такой?

– У нас имеется вся рыба, какая только плавает в наших водах! И, разумеется, тунец! Чего желаете на гарнир?

У меня ну буквально заскрипели мозги – на «Голодном кракене» мы успели напрочь отвыкнуть и от разносолов, и от обхождения, и от слова «гарнир».

К счастью, дядя Вова не растерялся.

– А оладий можете? С яблоками? – с надеждой спросил он.