Помощница снова запнулась. Смущение опять-таки было искренним, а вся реакция четко говорила о том, что моя реплика поставила Тину в настоящий тупик.

Все вместе показалось особенно любопытным, поэтому я повторила:

— Так над чем ты веселишься?

Все. Помощница смутилась окончательно. Ей потребовалась вечность, чтобы ответить:

— Леди Светлана, простите, но я не знаю, имею ли право рассказывать вам.

Вот теперь я не только насторожилась, но и приготовилась вцепиться в Тину клещом. Женщина эту готовность, разумеется, заметила и, как ни странно, рисковать не стала.

— Леди Светлана, я скажу! Только умоляю, поймите правильно. Это может быть не очень приятно, но… — Тут Тина снова хихикнула. — Это так смешно, что удержаться невозможно.

Я кивнула, уверяя, что прореагирую нормально. Ну а Тина положила расческу на туалетный столик и, сложив ладони «домиком», выпалила:

— Дело в леди Пиниции. Вы даже представить не можете, как она вчера опозорилась!

Услышав имя одной из фавориток, я напряглась сильней, но, к собственному удивлению, никакой ревности не испытала. С тем же успехом Тина могла упомянуть прошлогодний снег или просроченный йогурт.

Но моя реакция была не главным. Продолжение истории — вот что по-настоящему поразило!

— Вчера герцогиня Винот устраивала большой прием. Собралась вся знать, лучшие люди города! А леди Пиниция переборщила с вином и прилюдно вцепилась в волосы графини Лейе. И знаете почему? Графиня позволила себе небольшое, но весьма ехидное замечание касательно отношения к бывшим фавориткам.

Наверное, мне следовало обратить внимание на слова о ехидстве и заинтересоваться сделанным замечанием. Ну или на слове «бывшим» сосредоточиться. Но мой разум зацепился за другое.

Леди Пиниция на приеме? Но…

— Какой еще прием? — хмуро спросила я. — Как леди Пиниция могла туда пойти? Она же под домашним арестом, как и остальные придворные.

Тина прореагировала не менее странно, нежели я — удивилась, причем очень сильно. А потом встречный вопрос задала:

— Как? Вы разве не знаете?

Я почувствовала, что настроение скатывается куда-то под плинтус, но все-таки поинтересовалась:

— Не знаю о чем?

— Всех… — здесь Тина снова запнулась, явно подбирая слова, — нежелательных леди из дворца выслали.

— Когда выслали? — Я окончательно растерялась.

— Еще позавчера.

Это был шок, и слова достигли сознания не сразу. Нет, я поняла бы, если б распоряжение поступило сегодня, но… позавчера?

Опять-таки со скрипом, однако я все-таки вспомнила разговор про безопасность и пришла к логичному выводу…

— Хочешь сказать, что Ринар считает своих любовниц настолько глупыми? Он всерьез полагает, что кто-то из них способен причинить вред королевскому дару и, как следствие, собственной стране?

Помощница округлила глаза. Такая реакция стала поводом озадачиться еще больше, но Тина мучить не стала и тут же другую версию событий озвучила.

— Вообще мы убеждены, что причина в любви, — опустив ресницы, заявила она. — Версию о безопасности только госпожа Санта поддержала. Санта уверена, что его величество слишком умен, чтобы подвергать вас такому риску. Ведь эти леди гонялись за его величеством не один год, и их разочарование… — Тина в который раз запнулась. — Может затмить разум.

Ответ поставил в тупик и вызвал в душе пусть маленькую, но бурю. Под «мы», безусловно, подразумевались другие девушки из подчиненного Санте коллектива, только смысл не в этом, а в том, что… они подумали о любви, а я — нет. Впрочем, они смотрели на ситуацию с галерки, а я являлась прямой участницей, но… Но это же не повод для такого цинизма!

Или речь не о цинизме, а о здравомыслии? Ведь не мог Ринар влюбиться в первый же день! Кажется, это только мы, женщины, готовы безрассудно и с первого взгляда! А они…

Впрочем, это тоже не важно.

— Как бы там ни было, но шаг оправдан, — пробормотала я. — В конце концов в данный момент воспользоваться услугами любовниц Ринар все равно не может.

Тине эти слова не понравились. Помощница отступила еще дальше и смерила меня хмурым взглядом. Она даже губы поджала и несколько шпилек выронила!

— Что тебя удивляет? — пробормотала я. А самой так больно стало, так неприятно.

— Меня удивляет то, что вы не понимаете главного. Вы не понимаете, что вас связало само небо, а раз так…

— Что «так»? — перебила я. — Небо не связало, а буквально принудило. Думаешь, приятно, когда тебя выдергивают из родного мира, ставят на ауре метку, связывают телепортацией и… фактически навязывают любовь?

Честно? Я была убеждена, что помощница проникнется и посочувствует. Но она оказалась поупрямее самого Ринара.

— Леди Светлана, простите, но я никакой проблемы не вижу. Какая разница как? Главное, что вы друг друга нашли.

Захотелось взвыть. Только Тина такой возможности не дала.

— Неужели вы думаете, что простая химия, на удочку которой попадается большинство из нас, лучше? Неужели считаете, что выбор, указанный высшими силами, хуже, нежели выбор, продиктованный физиологией?

Слов «химия» и «физиология» я от помощницы не ожидала. Тем не менее услышала и приняла. И даже собралась в очередной раз поспорить, но…

— Все благополучные пары уверены, что их встрече покровительствовали сами боги. И никто из них на богов за это не пеняет.

— Встреча — это одно, — не могла не заметить я. — Но влюблялись-то сами.

— А вы уверены? — подхватывая расческу, парировала Тина.

Я… уверена не была. Только повода согласиться и смириться со своей участью все равно не видела. А помощница словно почувствовала и, наматывая на расческу очередной локон, сказала:

— Если вы оказались здесь, значит, сердце ваше свободно, и мужчины, способного его покорить, в вашем мире нет. Ну а в том, что касается его величества Ринариона… все знают, что в любовь он вообще не верит. Это означает, что женщины, которая может подарить ему такое чувство, в его окружении не существует. Точнее, не существовало. До вас.

Глупость, конечно, но стало приятно. Тем не менее…

— Я обычная, — сказала вслух и четко.

— Может быть, — в кои-то веки согласилась помощница. Но тут же эту иллюзию согласия разрушила: — Только то, что один человек считает обычным, другому может показаться уникальным. И вы никогда не угадаете, почему так. Существуют вещи, неподвластные разуму. Вещи, которые мы никогда не сможем объяснить.

Тина замолчала, а я вдруг поняла: что бы Тина ни говорила о «приученности», а «опоздание» мое все-таки заметили. Вернее, не просто заметили, но и интерпретировали совершенно верно. И, скорее всего, уже сегодня новость о том, что между мной и Ринаром точно что-то есть, уйдет в народ. Буквально несколько часов, и вся столица узнает.