— Испытания пройдут строго индивидуально. Один голос будет мой, второй приглашенного профессора, имя которого я оставлю втайне, а третий — голос факультета. Он будет решающим в случае, если мы не сойдемся в оценке за испытание. Вам будет выдано один, три или пять баллов, они будут просуммированы от каждого из судей, и дальше зачтены результаты от факультета только для двух лидеров. Одному достанется один балл, другому два. Таким образом, мы определим победителя.

— А если мы наберем одинаковые баллы? Все трое? — Уорф, наконец-то, соизволил повернуться и заинтересоваться происходящим. Он прищурил светло-медовые глаза.

— Математически это возможно, — подтвердил Ругг, — но сомневаюсь, что в реальности это произойдет. У нас есть глаза и компетенции, которые позволят определить лучшего.

— И все же, декан?

— Невозможно, — солнышко вновь зажглось меж пальцев Ругга. Оно шипело, но Уорф не сдавался.

— А если так произойдет?

Сайфер почти незаметно пнул заклятого друга в ботинок, но тот явно проигнорировал замечание и выжидающе уставился на декана.

Тот поднял глаза к потолку явно в мольбе высшим силам, зашипел, а затем медленно протянул:

— Если так произойдет, то у вас будет персональный минус балл, если еще раз будете сомневаться в объективности судейства. Понятно? Полагаю, мы сможем договориться со вторым судьей без вашего участия. Хотите или нет, но обладатель короны будет назван.

— А что будет за испытание? — спросил Сайфер.

Ругг покачал головой:

— Об этом вы узнаете на месте. Ну, раз вопросов больше нет, то быстрее вон отсюда. У меня голова от вас уже болит.

Декан никогда с нами не церемонился. Не помню, чтобы он хоть раз ронял мужскую скупую слезу, глядя на наши успехи, но в то же самое время, думаю, что это его заслуга, что Уорфа и Блада не отчислили.

Из кабинета мы вышли взвинченные, предстоящим соревнованием. У всех троих лихорадочно блестели глаза. Хотя клянусь, что наша первоначальная схема нравилась мне куда больше, но всего одно испытание вместо трех, с учетом того, что в первом мы ничего так и не выяснили, казалась сейчас значительно уместнее, если я не хочу соревноваться по ночам.

Следующими по расписанию оказались пары Стока. На этот раз мы делали лягушку из магических линий. А к концу урока даже заставили ее прыгнуть по разу. Всем у кого получилось, профессор поставил и пообещал за подобные результаты поставить зачет автоматом за первое полугодие. А получилось ровно у трех человек: меня, Вельмы и Уорфа. После пары, желающих присоединиться в наш клуб утренних и вечерних медитаций заметно прибавилось. Почти всю перемену мы отвечали на вопросы однокурсников, и поговорить с Вельмой не получилось. Она же делала вид, что все в порядке… а после последней пары сбежала в жилой корпус, быстрее молнии.

Я же осталась стоять напротив елки в главном холле. До праздника оставалось чуть больше трех недель. Зачарованные свечи медленно кружили по спирали вокруг древа, их вела неподвластная мне сила бытовой магии. Праздничное настроение не чувствовалось от слова совсем.

Мою ладонь внезапно поймали теплые пальцы и вложили в руку сложенные листы бумаги. Летта широко улыбнулась.

— Здесь все, что ты просила, подруга.

— Спасибо!

Открыть листы я не решилась, но уже знала, что в них. В вечер, когда я наведалась к профессору Вайлдсу, вернее, перед тем, как я это сделала, я попросила Коллет кой о чем.

Глава 11. Часть 3

Считают, что я буду ровно ходить по струнке? Буду слепо доверять? Хотя сами водят меня за нос при любой удобной возможности. Взять хотя бы куратора Холда… Он хотел, чтобы я почувствовала себя в безопасности за счет открытого пространства, относительной близости других учащихся и привычного мне запаха Летты, которая бегала с девчонками, в нескольких метрах от нас.

Даже если я в тот момент не понимала этого и не могла уловить ее среди других студентов, внутри меня дремали инстинкты, которые подсказывали, что помощь будет рядом в нужный момент. Конечно, доходить до этого своим умом пришлось бы долго, спасибо бабушке Элейн и фамильной паранойе.

Дорогая Тайрин.

Я не испытываю иллюзий насчет того, что в день, когда в тебе пробудится зверь, меня уже не будет. Верю, что Орсо сделает все, чтобы защитить тебя, потому что он весь в своего отца. Думаю, ты не раз задавалась мыслью, что твоя мать в нем нашла. Верно?

Иногда нужно смотреть не глазами, а слушать сердцем, поступки многое говорят, в отличие от слов. Запомни это простую истину, девочка. Это урок номер один. И, несмотря на его простоту, он самый важный.

Не знаю, вспомнишь ли ты, но в день, когда я передала тебе фамильяра, ты так скорчила свое милое личико, словно принимала наказание, ты вежливо поблагодарила меня, хотя щеки и пылали от гнева. Тогда Жоржетта первый раз заговорила с тобой тем же вечером, и ты сменила гнев на милость, таскала ее везде с собой, что она была вынуждена застыть статуэткой. Так смешно хвасталась перед Айри, что Жоржи заговорила с тобой, а с ней ни разу. Это было очаровательно, но именно в тот день я поняла, что мне стоит сесть за этот дневник и рассказать обо всем, что тебе стоит знать.

Не знаю, кто встретится на твоем пути, но не у всех из них будут добрые намеренья. Ледяное пламя — слишком лакомый кусок. Да, времена жестоких гонений прошли, но люди или драконы — все всегда будут хотеть иметь в своем распоряжении редкий дар. Меняются платья, мода на украшения и еду, но сущность этого мира остается прежней. Некрасивой и жестокой.

Поэтому читай внимательно, Тайрин, я не уберегу тебя от всего, не расскажу, что делать, и постараюсь научить всему, что знаю.

Запахи — теперь твое новое зрение. Хочешь понять, что задумал человек или дракон, тебе нужно понять, как он пахнет.

Поначалу инстинкты будут развиваться хаотично, ниже я записала, что стоит делать, чтобы помочь развиться им быстрее.

Да, благодаря Холду я смогла прочитать пару страниц, а не по два абзаца урывками, как до этого. И там было еще кое-что интересное. Элейн доходчиво объяснила, что зрение, то есть обоняние можно обмануть. Мне, в процессе чтения, пришли на ум неприятные сравнения с собакой, которой, оставляя надолго дома, дают вещь хозяина, чтобы она не скучала. Чтобы успокоить нервного новорожденного зверя… все верно, его окружают знакомыми запахами, те, с которыми у него ассоциируется покой, а в моем