– Хорошо, – кивнула та.

Катя еще выбирала сторону, в какую собиралась пойти, но не успела сделать и шага. Впереди машины вдруг появился непонятный радужный круг, из которого в тусклый свет фар вышел высокий мужчина в непонятных одеждах.

Повертев по сторонам головой, он глубоко втянул в себя воздух, а потом скривился, оставшись чем-то недовольным, но, увидев перед собой женщину, улыбнулся.

– Володь? – испуганно попятилась та к мужу.

– Да, родная? – Измазанное в масле и грязи лицо выглянуло из-за капота, а в следующий миг его обладатель был уже между женой и странным мужиком. – Кто вы? – сдвинув брови и покрепче сжав «монтажку», незнамо как оказавшуюся в его руке, спросил капитан.

Ответа супружеская чета не дождалась. Вместо этого подозрительный тип осторожно снял с плеч что-то типа солдатского вещмешка и достал из него младенца, который лупал на окружающих серыми глазенками.

– Мат’Эвэй, – указывая взглядом на младенца, протянул он его женщине. И та, не колеблясь ни минуты, отодвинула в сторону мужа и подставила под маленький кулечек свои ладони.

Ни произнеся больше ни звука, незнакомец кинул на младенца последний взгляд, в котором женщина увидела и боль, и надежду, и радость, и грусть, и тоску одновременно, а потом шагнул назад, прямо в непонятное свечение, незаметно коснувшись своей рукой ладони женщины.

Радужное свечение повисело еще, может быть, секунд пять-десять, а потом, последний раз моргнув, схлопнулось в едва видимую точку. Но в следующий миг погасла и она.

– Что это было? – прошептал пораженный капитан Хантов.

– Это было рождение нашего сына Матвея, – нежно прижав к груди ребенка, проговорила его жена.

* * *

На куске чудом уцелевшей стены, что в свое время опоясывала Примаград, стояла группа разумных.

– Лорд Валод, – перед воином с обнаженными окровавленными мечами в руках, опустив головы и распластав по камню стены крылья, приклонили колени три гарпии. – Мы отдаем тебя на твой суд. С нами пришли все, кто остались верны данной когда-то клятве, – сказала одна из них и указала кончиком крыла на ближайшие скалы, на которых можно было заметить фигуры крылатых дев.

Уставший мужчина, залитый своей и чужой кровью, с грустью посмотрел на тонкие шеи, которые пернатые женщины сознательно подставляли под его удар.

– Встаньте, Сестры Ветра, – уголки губ приама дернулись в подобии улыбки. – За что мне вас винить и судить? Вы бились, как настоящие воительницы, отстояв свою честь. А если кто-то предал нас, так есть еще и суд богов, от него не скрыться, как ты ни старайся. Сейчас же вам надо просто уходить, чтобы сохранить свой народ. Это моя последняя Воля. Донесите ее до Матриарха. Даст Гончар, вы еще пополощите свои перья в свежих ветрах Сумеречных Земель и увидите их возрождение. Я сказал.

– Твоя воля Лорд Валод, – девушки встали, склонили на мгновение головы, а потом, резко развернувшись, цокая когтями по камню, подошли к краю стены. Но прежде, чем сделать еще шаг и расправить в прыжке крылья, одна из них обернулась. – Мы перебьем все тухлые яйца и тех, кто их отложил, чтобы они не отравляли кровь будущих поколений Сестер Ветра Валод. Это моя клятва и мое слово, как наследницы Матриарха.

* * *

–Юный Лорд, – верткого и быстрого, словно ртуть, мальчишку поймал за ухо его наставник. – А расскажите нам, пожалуйста, кто такие есть мы – приамы?

Пойманный за ухо парнишка лет пяти замер, едва касаясь кончиками мысков земли, а потом, словно цитируя главу из энциклопедии, совершенно не морщась от боли, стал декламировать:

– Приамы есть сокращенное и переведенное на общий «аби прима эст далл ийя», что в переводе с истинного наречия означает «последние стражи мира». Принято считать, что в каждом из нас живет частичка Творца Абидалии и эта частичка есть Соратник.

– Достаточно, Валод, – ухо мальца отпустили, и тот твердо ступил на пол. – Но ты все же осторожнее, не сбей кого-нибудь.

* * *

Валод сидел напротив своего отца, а между ними горел небольшой костерок. Периодически старший Лорд тревожил прутиком угли, и тогда костер начинал сердиться, бросаясь в темное небо пригоршнями жарких искр.

– Слушай внимательно, сын, – тени, пляшущие на лице взрослого мужчины, превращали его в гротескную маску, отчего мальцу казалось, что с ним говорит не его отец, а как минимум посланник Небесного Гончара, а может даже его аватара. – Еще совсем недавно Сумеречные Земли простирались от островов Нордов на севере и до теплого Радужного залива на юге и были доступны всем разумным Абидалии. Такие своеобразные свободные территории. Сюда ехали торговать купцы. Охотники и ловцы спешили в местные леса, чтобы добыть свой самый ценный трофей. Рудознатцы ползали по Сарашским болотам в надежде найти большой мифриловый слиток. Маги-алхимики переходили порталами и углублялись в леса за редкими ингредиентами для своих зелий.

Абидалию еще не поделили на государства и страны, поэтому такое положение и такой статус Сумеречных Земель устраивал абсолютно всех, а чтобы они не превратились в земли беззакония и анархии, за порядком здесь присматривали егеря-приамы. Для этого по границам Сумеречных Земель было заложено семь фортов, которые со временем превратились в большие города. Эти города были столицами территорий ответственности семи родов, над которыми стояли Лорд-приамы. Как ты уже, наверное, понял, Примаград является нашей столицей. Столицей рода Эмелда.

Малыш Валод, открыв рот, слушал своего отца. Он уже давно прошел инициацию в Источнике, и родовая память всегда была при нем. Но сухие факты, всплывшие в твоем сознании, никогда не заменят живого общения. Тем более общения отца с сыном.

– Всех все устраивало, – меж тем продолжал свой рассказ отец. – Но пришло время, и маги вдруг решили, что они соль этой земли. Обладая невероятными способностями, недоступными большинству разумных, они решили, что ближе к богам, поэтому стоят над всем остальным миром. Все это было предпосылками к тому, чтобы вспыхнула первая большая война, которая получила в истории Абидалии название Войны Тщеславия.

Первыми испытали на себе гнев магов и силу их заклинаний неодаренные, которым просто нечего было им противопоставить, кроме мечей, копий и дубин.

Кровь полилась рекой, но скоро маги поняли, что воевать с народом – это не та цель, которую необходимо преследовать. Какой смысл уничтожать тех, кто должен, в конечном итоге стать именно твоим народом? После осознания этого факта война перешла на иной уровень: маги схлестнулись с магами.

Абидалия горела несколько десятков лет, но у всего есть свое начало и свой конец.

В войне наступил паритет, и выжившие маги наконец смогли осмотреться. И то, что они увидели, повергло их в шок.

Цветущая земля превратилась в дымящиеся от пожарищ руины. Разрушены города, уничтожены природные и исторические памятники, вырезаны до последнего разумного некоторые расы и народы. Где были цветущие поля, стала голая степь. Где была бескрайняя степь – раскинулась такая же бескрайняя пустыня.