На Кудлине на этот раз был темно-серый костюм и бордовая водолазка. Тона подобрал со вкусом, отметила про себя Марина.

– Вы могли бы мне позвонить, – заметила она, чуть нахмурившись. – Или же вы собираетесь всегда появляться у меня таким экстравагантным образом?

– Нет, – усмехнулся Кудлин и, даже не спросив разрешения, сел на стул. – Я всего лишь стараюсь сделать так, чтобы вы работали у нас.

– Так вы меня уже проверили? – невозмутимо поинтересовалась она.

– Не все сразу, – заметил Леонид Дмитриевич, – но некоторые факты вашей биографии мы уже уточнили. И они нас вполне устраивают. Вы работали в Европе, знаете европейские стандарты, владеете иностранными языками и к тому же – психолог. Удивляюсь, что вы до сих пор не нашли себе другой работы.

– Для этого нужно бегать по разным учреждениям, а я этого не люблю.

– Понимаю, – согласился Кудлин, – это действительно неприятно. Так вот, приехал я к вам с одной просьбой. Только сразу не говорите нет. У меня к вам личная просьба. Не могли бы вы сегодня вечером со мной поужинать?

– Что? – изумилась она. У нее сразу явилась мысль: они с Циннером что-то упустили.

– Я не понимаю смысла вашего предложения, – откровенно призналась она. – Если хотите проверить мои манеры, то не стоит, из меня светской львицы не получится. Но пользоваться рыбным ножом или вилкой для салата я умею.

– Люблю умных женщин, – пробормотал Кудлин. – Эти мелочи не столь важны. Вы можете научиться всему под руководством опытных специалистов по этикету. Мы собираемся принять вас на работу, и поэтому я не собираюсь от вас что-либо скрывать. Вечером в ресторане я буду не один…

Она замерла. Невероятно, если Рашковский появится вместе с ним. Это было бы слишком просто…

– Со мной будет один человек, – продолжал Леонид Дмитриевич, – опытный человек. Очень опытный. Он хочет встретиться с вами и побеседовать. Непринужденная светская беседа за ужином. Надеюсь, вы не будете против?

– Кто этот человек?

– В какой-то мере ваш коллега, – признался Кудлин, – он психолог. Довольно известный в вашей области специалист. Мы иногда прибегаем к его услугам, когда выдвигаем кого-либо на руководящие посты в нашем банке.

– Вы хотите сказать, что я буду считаться одним из руководителей вашего банка? – пошутила Чернышева.

– Нет. По своему статусу вы будете куда более важным человеком. Где-то на уровне вице-президента банка. Ведь Валентин Давидович не только и не столько президент банка. Он руководитель целой финансовой империи, а вы должны стать его личным секретарем.

– Вам не кажется, что подобные вопросы должен решать сам Валентин Давидович? Ему может не понравиться, как я работаю. У него ведь собственные вкусы и оценки. Вам не кажется, что вместо подобных проверочных встреч мне следовало бы просто поговорить со своим будущим «хозяином»?

Он уловил ее нажим на последнее слово. И поэтому чуть поморщился.

– Ну, зачем так грубо? При чем тут «хозяин»? У вас будут отношения партнеров, товарищей по работе. В том числе и со мной. Не нужно воспринимать все в трагическом свете. У вас типичные интеллигентские комплексы. Мол, если много платят, значит, потребуют от вас чего-то недостойного, сделают вас чуть ли не рабом и вообще перестанут видеть в вас человека. Это чисто советский менталитет, когда интеллигентные люди, ученые предпочитали увольняться из академических институтов, где им платили высокую зарплату, только чтобы не подчиняться диктату парткомов, указаниям партии. Свободолюбцы шли в дворники или в сторожа, но сохраняли свою духовную независимость. В тех условиях это еще имело какой-то смысл. Но теперь они оправдывают свое безденежное существование приверженностью чистой науке. Они внушают всем, и прежде всего самим себе, что работать за высокую зарплату по коммерческим программам недостойно, это означает продаваться идолу, молоху. Согласитесь, это глупо. Все зависит от конкретных обстоятельств и конкретных людей. Но, как всякий миф, он упрямо держится в сознании бывших советских людей: большие деньги – это всегда грязь, кровь, обман, подлость.

Когда-нибудь психологи напишут целые трактаты о том, как трудно ломалось сознание людей при переходе от социализма к капитализму. Нужно жить сегодняшним днем и забыть о стереотипах. Вы ведь психолог, неужели вы верите в мифы?

– Мифы часто основаны на нашем подсознании, которое бывает зачастую более реально, чем окружающий нас мир, – заметила Марина.

– Согласен, – кивнул Кудлин, – и именно поэтому я хочу, чтобы вы встретились со своим коллегой. И просто поговорили. В том числе и о мифах. Надеюсь, вы мне не откажете?

Отказать было невозможно. Да и не имело смысла. Но почему Кудлин ввел в схему проверки еще и это? С кем именно она должна сегодня встретиться? Кудлин сказал, что это ее коллега. Значит, он психолог? Нужно внимательно следить за тем, что ей будут наливать. Вполне возможно, что сегодняшний разговор – один из самых важных элементов проверки.

– Конечно, я согласна, – улыбнулась Марина, взглянув на камеру, которая фиксировала их беседу, – куда мне приехать?

– Будьте дома, – посоветовал Кудлин, – за вами приедут. В половине восьмого вечера во дворе вас будет ждать темно-синий «СААБ». Запомните номер. – Он продиктовал номер и, поднявшись, кивнул на прощание.

Ей пришлось высидеть в институте до обеда. В столовой сотрудники получали дешевый обед, поставляемый фирмой, арендовавшей часть складских помещений их режимного учреждения. Она в одиночестве доела свой обед и уже выходила из столовой, когда столкнулась с молодым человеком, который, извинившись, попросил ее пройти в конец коридора. Она все поняла. Вернувшись к своему кабинету, она прождала еще минут двадцать и лишь затем прошла в конец коридора. Она знала, в какой кабинет ей нужно. Именно поэтому и вошла, не постучавшись. В кабинете сидел Циннер.

– Добрый день, – сказал он, словно его появление здесь было делом обычным.

– Вы не боитесь входить в наш институт? – спросила она. – Вас могут заметить. У вас довольно характерная внешность нерусского человека.

– Это как раз неплохо, – пошутил Циннер, – следящие за вами люди ждут типа с внешностью громилы из милиции или ФСБ. Можете не беспокоиться, я вошел через служебный вход, с задней стороны двора, где въезжают ваши машины.

– Подозреваю, что вы пользуетесь с Кудлиным одним входом, – пошутила Чернышева.

– Возможно, – согласился Циннер, – сегодня у вас встреча. Он, кажется, сказал вам об этом.

– Вы все знаете.

– Мы постарались проверить, с кем именно хочет он организовать свидание, – сообщил Циннер. – Скорее всего, это Вениамин Денисович Журавлев, психолог, который иногда консультирует ведомство Рашковского. Нам удалось перехватить их разговор с Кудлиным. Боюсь, что у вас сегодня будет нелегкий вечер.

– В каком смысле? – нахмурилась она.