Ее Леший.

И которую не нашел.

Нет, что за чушь, конечно, она может в любой момент сорвать свою личину, отбросить, показать всем, какая она на самом деле! Вот сейчас она подойдет к нему, возьмет за руку и скажет… скажет… скажет…

А он скажет…

А что скажет он? А вдруг он ответит, что слишком поздно? Что всё прошло? Что он пошутил? Что ничем не отличается от прочих охотников за престолом? Вдруг он усмехнется, изречет колкость, выговорит что-нибудь обидно-вежливое и холодно отвернется? Как сейчас?… И тогда она…

Что тогда сказать – и сделать ей?…

Ответ прыгнул на язык с пугающей готовностью. Защищаться. Нападать. Бить. Разить.

А если кто-то из остальных произнесет хоть слово на эту тему?

Решение пришло еще скорее. Унижать. Издеваться. Высмеивать. Сделать больно. Добить. Растоптать.

Боже всемогущий… Боже милостивый… Мамочка!.. Кем я стала… Какой я стала…

Но когда?… Но как же я?… Но… Но что мне делать?

ЧТО МНЕ ТЕПЕРЬ С СОБОЙ ТАКОЙ ДЕЛАТЬ?!.. ЧТО?!..

Решение проблемы пришло на ум будто из ниоткуда, словно дуновение ветерка в полуденную жару, и на душе, почувствовавшей единственно верный выход, сразу стало спокойно и светло.

Конечно, я сделаю это.

– Белочка, ну где же ты? – удивленно оглянулась тетушка Жаки, и принцесса, очнувшись от полузабытья, тряхнула головой и поспешила к пристани, где военный совет шел – без нее! – полным ходом.

– …Нет, так не пойдет, – хмуро, но решительно втолковывал Агафон собравшимся вокруг него спутникам. – Обвал, который провал, раскапывать не станем, потому что по поверхности для нас путь теперь закрыт. Других ходов-выходов тут нет…

При этих словах все посмотрели в сторону Греты – очевидно, как крупнейшего эксперта экспедиции по поиску и нахождению не замеченных остальными дверей. Та моргнула сконфуженно и пожала плечами: я не видела.

– Я же говорю! – поддержанный общепризнанным авторитетом, продолжил Агафон. – Значит, остается озеро. На другом его берегу – под замком – должна быть такая же пристань, или что-то вроде этого.

– Почему? – не понял специалист по потерянным дверям.

– Потому что иначе какой смысл во всем этом сооружении? – обвел он широким жестом тоннель, озаренный розовым светом неугасимого пока костра. – Если оно ведет из ниоткуда в никуда?

– Это ты так думаешь, – скептически прищурилась крестьянка.

– Подземный ход призван стать последним путем спасения обитателей замка в случае проигранной осады, или способом скрытного подвоза припасов и оружия, – поддержал студента шевалье. – И если других ходов, ведущих к замку, тут нет, то значит, озеро и есть часть этого потайного хода.

Такой аргумент убедил всех. Но не во всём.

– И на чем мы поплывем до замка? На тебе? – ехидно поинтересовалась Изабелла у чародея, и отчего-то смутилась, будто сказала не то, что хотела. Не обращая внимания на принцессины эмоции, студиозус поморщился, так как именно здесь в основании стройной конструкции его плана лежал надувной камень.

– Я… предлагаю поплыть… ну… хоть на чем-нибудь… – промямлил он, разглядывая неподвижные темные воды с видом первоклассника, оделенного синхрофазотроном на лабораторной работе по природоведению.

На всякий случай маг оглянулся по сторонам – вдруг со времени последнего подобного осмотра местности полминуты назад где-нибудь чудесным образом появилась лодка, или плот, или хотя бы материалы для их изготовления, желательно вместе с артелью мастеров… Но нет. Чудеса в подземелье без его прямого участия происходить не спешили.

Школяр вздохнул и продолжил, так как никто не торопился предлагать альтернативных способов передвижения по воде:

– Например, на том, что я… сотворю…

– А, может, лучше по земле? – в нехорошем предчувствии поежилась герцогиня.

– Но там ведь бугни, гугни, рукоеды, жаборонки и прочая тварь!

– Вот тетушка Жаки и имела в виду, что там безопаснее, – с невинным видом проговорила принцесса.

– Спасибо, – скорбно ответствовал Агафон, воплощение великомученического долготерпения на Белом Свете.

– Всегда пожалуйста, – премило улыбнулась Изабелла – и прикусила губу, отчего-то покраснев.

– Ну так что ты предлагаешь конкретно, маг? – отсекая препирательства, серьезно перешел к делу де Шене.

– Ладью? Шлюпку? Гичку? – перечислил студент первые пришедшие на ум средства водоплавания, способные вместить шесть человек, вытянул перед собой левую руку с палочкой и сосредоточился.

– Шлюпку для крестника Лесли… – пробормотал он, добавил слова заклинания, сотворил нужные пассы…[41]

Розовые валенки подпрыгнули от радости: на пристани, рядом с ошарашенным школяром, из ниоткуда материализовались тапочки сто пятидесятого размера.

– Ч-что… это? – недоверчиво разглядывая два весьма отдаленно похожих на плавсредства предмета, наклонилась тетушка Жаклин.

– Ш-шлёпки? – нерешительно предположила Грета, изучая две каучуковые подошвы, запутавшиеся в полудюжине разноцветных матерчатых ремешков.

– Шлёпки?… Шлёпки? Шлёпки?!… – возмущенно возопил маг. – Но я заказывал шлюпку! Одну штуку!

– Может, ты не достаточно четко выговорил это слово? – с видом «а чего от тебя еще следовало ожидать», предположила принцесса.

– И заклинание, по-вашему, я тоже перепутал? – оскорбленно надулся студент.

– Как будто тебе есть в этом необходимость… – пробормотала ее высочество, снова вспомнила о чем-то, закусила губу, метнула странный взгляд в сторону Люсьена – но тот не заметил.

– Ничего, маг, попытайся еще, с чем-нибудь, не требующим выдающейся дикции, – примирительно предложил он. – Вот, первое судно, которое ты назвал… Лукоморское, вроде? Или лесогорское?

– Ладья? – не столько припомнил, сколько разгадал загадку чародей.

Де Шене успокоенно кивнул: пожалуй, даже его премудрию было не под силу переврать такие простые пять букв. И был абсолютно прав.

Потому что через три минуты группа всё никак не состоящихся покорителей водных просторов уже взирала на деревянную цилиндрическую фигурку размером с бобину для ниток, весьма детально изображающую шантоньскую крепостную башню.

– Тонкая работа… – только и нашлось слов у шевалье.

– Попытайся еще! – не давая школяру погрузиться в глубины самобичевания, торопливо потребовала крестьянка.

– Мне всегда хотелось иметь оригинальный шахматный набор, – с готовностью поддержала ее принцесса, и снова впилась зубами в нижнюю губу, будто та провинилась перед ней в чем-то жестоко. Студент одарил королевскую дочку убийственным взглядом, но за отсутствием иных вариантов стиснул зубы, прикусывая рвущиеся на волю ответные слова, и предпринял еще одну попытку, и еще, и еще…