– Борделя нет, а саперная лопатка есть. Вперед к опушке, снимать дерн, копать ямы, закладывать парашюты, комбинезоны, маскировать. Начало марша по моей команде.

Офицеры двинулись к опушке.

Сосновский вздохнул:

– Лишняя работа и трата времени, тут никто не нашел бы.

Его подтолкнул Коган:

– Шевели мослами, интеллигент. А то майор заставит тебя одного прятать имущество, а потом догонять группу.

– Не заставит, вместе пойдем, так что ты, Боря, тоже без работы не останешься.

– Отставить разговоры, – приказал Шелестов.

В 21.20, закончив работу, Шелестов подал команду:

– Начинаем марш поляна – окраина Риги. Ориентируемся по карте, которая есть у всех. Или кто-то забыл?

– Да есть, – ответил Сосновский.

Шелестов продолжил:

– В головном дозоре Буторин, за ним, соблюдая дистанцию в двадцать метров, я и Коган, Сосновский на замыкании, на том же удалении. Первый час идем максимально быстро и без перекуров. Привал в 1.20 по моей команде. Витя, – Шелестов кивнул Буторину, – пошел!

За первый час четверо офицеров спецназа, переодевшись в гражданскую одежду, которую обычно носили латыши, прошли пять километров. И это по лесу. Хотя путь пролегал по тропе, не сильно отходящей на восток от проложенного маршрута.

У сдвоенной березы, где тропа резко уходила на восток, Шелестов окликнул Буторина:

– Стой! Назад! – и отдал приказ: – Всем привал пятнадцать минут. Жалобы есть?

– Да какие жалобы, майор, все зер гут, идем как по проспекту.

Шелестов сказал:

– Это мы на первом переходе среднюю скорость обычного пешехода выдержали, дальше пойдем медленнее.

Сосновский добавил.

– До зари заявимся в дом на окраине, который, кстати, еще найти надо. Окраина – она большая. Вряд ли немцы выставили указатель: улица, как ее, Аспарос, тут, господа советские диверсанты, милости просим.

Отдохнув, Шелестов приказал Буторину выйти на грунтовку, по карте – ведущей прямиком до дороги вдоль моря недалеко от Риги. Она не сильно петляла и только дважды заходила в лес.

Половину пути прошли за три часа с небольшим.

В редколесье был устроен большой привал. Он отличался от остальных только тем, что был дольше на пятнадцать минут. Здесь Шелестов разрешил подчиненным по одному перекурить, пуская дым по траве и не оставляя окурков. А также перекусить галетами с водой.

В 4.50 группа подошла к окраине Риги.

До утренней зари оставался еще час, но надо было еще найти улицу Аспарос.

Командир группы после короткого отдыха взглянул на Сосновского:

– Пойдешь искать Аспарос, эта улица где-то рядом. Ее не сложно отличить, правая сторона разрушена и сожжена. Вряд ли там есть уличное освещение.

– Найду.

– Может, тебе в форму переодеться?

– Только время потеряем. Да и у патруля немецкий капитан вызовет больше подозрений, чем простой рабочий.

– Хорошо. Вперед.

Улица Аспарос оказалась рядом.

В 5.15 боевая группа проникла в открытую дверь со двора. А через пятнадцать минут начало светать.

Сосновский упал на диван:

– Ну, слава богу, дошли!

На упоминание бога уже никто не обращал внимания.

Шелестов обошел дом. Осмотрелся. В уютной прихожей увидел тумбу с допотопным телефоном. Поднял трубку, послушал гудки.

Осмотревшись, приказал:

– Первым в охранение до 7.00 идет Сосновский.

Капитан вздохнул:

– Ну, конечно, первым всегда Сосновский.

– За Сосновским до 8.30 заступает Коган, дальше – Буторин и я, если будет такая необходимость. Охранение осуществляем с чердака, для чего используем слуховое окно, при необходимости делаем проемы в крыше на все стороны. В случае опасности – сигнал голосом. Оборону занимаем так: дозорный остается на чердаке, остальные блокируют окна, контролируя подходы. Надеюсь, до этого не дойдет. Сосновскому на чердак, остальным в спальни. В гостиной буду я. Разошлись. Отдельный приказ – в дозоре не курить! Естественно, не включать свет, и так уже светает.

Бойцы лишних вопросов задавать не стали. Сосновский по лестнице забрался на чердак, обошел его. Проделывать проемы не пришлось, крыша была со всех сторон пробита осколками. А вот стекло слухового окна чудом уцелело.

Буторин и Коган завалились на кровати.

Шелестов закрыл дверь на мощный засов, прошел через коридор в прихожую. Взглянул на часы: 5.47. Рано.

Присел на ящик для обуви.

Ровно в 6.00 он по памяти набрал номер. Ему тут же ответили:

– Оберштурмбаннфюрер Рейтель.

– Извините, герр офицер, это разве не морг?

Разведчик сориентировался быстро:

– С ума сошли? Это квартира. И хозяин ее вам представился.

– Еще раз извините.

– А почему вам сейчас понадобился морг? Он открывается в 9.00. Я имею в виду центральный.

– Да? Не знал. Приезжие мы, из деревни.

– Набирайте точнее.

Шелестов положил трубку на рычаги. Вздохнул с облегчением. Контакт состоялся. Встреча назначена на 9.00 здесь же в этом доме. Рейтель, он же Ремезов, Шелестов видел его фотографию в секретном личном деле, подъедет к центральному входу, то есть по улице Аспарос.

Максим взглянул на часы. Как минимум два с половиной часа на отдых у него есть. Прилег в гостиной на диван.

В 8.57 Буторин из окна лестницы крикнул:

– Внимание, по улице к дому подъезжает «Фольксваген», наблюдаю.

Офицеры вскочили, достали пистолеты.

Шелестов сказал:

– Спокойно. Это человек, который будет работать с нами.

Шелестов прошел в прихожую и услышал, как открывается замок.

Майор отпрянул в сторону. Дверь открылась, в прихожую вошел статный оберштурмбаннфюрер СС.

Он увидел Шелестова, рука потянулась к кобуре.

– Свои, – проговорил Максим.

– Это, – гость кивнул на кобуру, – машинально.

– Понимаю. Майор Шелестов, Максим.

– Капитан госбезопасности Ремезов, Андрей, – представился разведчик и, закрывая за собой дверь, спросил: – Как добрались?

– Ну, если мы здесь, то нормально. Пройдем в гостиную?

– Да.

Они зашли в большую комнату.

– Офицеры отдыхают? – спросил Ремезов.

– Уже нет. Находятся в спальнях и на чердаке.