Возле двухместной учебно-тренировочной «спарки» Нефёдова уже ждал молодой курсантик или, говоря по-военному, ученик-лётчик – учлёт. Забрало шлема его высотного гермокостюма ещё было открыто, так что, когда паренёк докладывал инструктору о готовности к полёту, из его рта шёл пар.

По распоряжению инструктора курсант тоже облачился в экспериментальный высотный костюм. Таких в Корее было всего несколько штук. Благодаря покровительству Василия Сталина, Борис ещё в начале командировки сумел добиться, чтобы из Москвы для его группы прислали шесть комплектов экспериментальных скафандров ВСС-04 (высотный спасательный скафандр разработки группы А. Бойко), которые представляли собой удобный герметический комбинезон из прорезиненной ткани, к которым крепились несъёмные откидные шлемы и кислородные маски. Излишки давления на высоте стравливались специальным клапаном…

После курсанта к Нефёдову подошёл механик. По его словам, машина была под завязку заправлена топливом и снаряжена боеприпасами для полигонной стрельбы (выполняя условие поединка, Борис заказал урезанный комплект снарядов). Слушая техника, лётчик задумчиво косился на серебристую птицу. Вообще-то по своим летным качествам УТИ МиГ-15 почти не отличался от боевого одноместного варианта машины. Можно было сказать, что он сохранил все боевые возможности базовой модели. Так что Нефёдову ещё повезло.

Некоторых инструкторов сажали на поршневые учебно-тренировочные «спарки». Корейцы экономили ресурс ценной реактивной техники и допускали к ней только самых перспективных молодых лётчиков. Основная же масса новичков училась летать на экономичных «пропеллерах». А на малоскоростном и маломанёвренном двухместном Як-18, не говоря уже о допотопном «кукурузнике» По-2, не повоюешь даже с поршневыми американскими истребителями, такими как «Корсар» или «Мустанг».

Но, слава Богу, союзники всё-таки знали, кто такой Анархист. А такому лётчику экстра-класса, да ещё в чине подполковника, по статусу полагался отдельный коттедж в авиагородке, с прислугой, талоны в столовую для старших офицеров и реактивная машина в качестве рабочего места. Так что всё было бы ничего, если бы не второй человек в передней кабине учебного МиГа. Механик заметил сомнение в глазах лётчика и истолковывал его по-своему:

– Да нет, машина не убитая. Вы не сомневайтесь, товарищ подполковник. Всего шесть месяцев прошло, как её с завода перегнали. А местные инструктора и лётчики на штопор почти не тренируются, максимальных перегрузок, как огня боятся. Так что можно сказать: почти в новый самолёт садитесь.

Борис кивнул, а про себя подумал: «Новая-то новая, а всего из неё всё равно не выжать. Грузновата кобылка для сшибки один на один с серьёзным противником в чистом поле. Мне бы сейчас вместо этой школьной парты полноценный ястребок без стажёра в нагрузку. А так придётся одним глазом за неприятелем следить, а вторым, за детсадовцем в передней кабине, чтобы он чего не натворил… Эх, как бы мне втолковать мальчонке подоходчивей, чтобы он, когда дело дойдёт до мордобоя, примерно ручки на коленках держал и ничего не трогал. А то и сам пропаду, и ребёнка невинного погублю».

Как и полагается для учебной машины, система управления в кабине инструктора была дублирована на ученическом месте. Отключить курсанта от всех рычагов было нельзя. И это действительно могло стать большой проблемой в бою.

Поэтому, прежде чем забраться в заднюю кабину, Нефёдов по-отечески предупредил юного напарника на смеси русских и известных ему корейских фраз:

– Имей в виду: завтра годовщина смерти моей бабушки. Она была ведьма. По ритуалу я обязан посвятить этот полёт её неуспокоенной душе. Поэтому не дай бог тебе коснуться своими шаловливыми ручонками управления в задней кабине. Не миновать тебе и всей твоей родне бабушкиного проклятия!

Кореец вытаращил испуганные глаза на инструктора. Как Борис и предполагал, известие потрясло парня. В авиацию здесь набирали от сохи. Во главу угла ставилось рабоче-крестьянское происхождение. Многие молодые корейские и китайские лётчики не знали грамоты. Школьные знания им заменяли разные деревенские суеверия. Так что подростковую психику курсанта не сложно было впечатлить страшной историей про бабку-ведьму…

Ракетная атака с большой дистанции почти застала Бориса врасплох. Можно сказать, что это было идеальное нападение. Появившись в назначенный срок в оговоренном районе, Нефёдов ожидал от своего визави любого подвоха. Но то что вместо неприятельского самолёта его встретит летящая на огромной скорости воздушная торпеда, ломало все представления о возможной завязке поединка.

Всё начиналось очень и очень плохо. Проблемы нарастали каскадом. Аппаратура, которая должна была звуковым сигналом предупредить лётчика о том, что его самолёт облучается вражескими прицельными дальномерами, почему-то не сработала. Ракеты «воздух – воздух» являлись оружием загадочным для советских лётчиков. Много было разговоров, как можно от них уйти. Но всё это была не более чем теория. На практике же никто точно не знал, как поступать в ситуации, когда на тебя несётся со скоростью 110 метров в секунду начинённый тридцатью килограммами мощной взрывчатки крылатый снаряд.

По спине Бориса заструился холодный пот, во рту сразу пересохло. Хорошо ещё, что опыт участия в сотнях воздушных боёв научил Нефёдова важности хорошего обзора. Если бы он вовремя не заметил белый след за своей спиной, то погиб, даже не поняв, что произошло… Тем не менее ситуация оставалась практически безнадёжной…

Африка каждый день преподносила сюрпризы. Здесь шла война нового поколения – не такая, к которой всю жизнь готовили Бориса Нефёдова: без чёткой линии фронта против небольших мобильных повстанческих подразделений. Часто лётчики работали в режиме оперативного реагирования на действия противника. Совсем как бригада пожарных, поднимаемая по тревоге и спешащая на очередной вызов. Обычно на авиабазе принимали координаты цели от передового авианаводчика либо получали запрос о поддержке с воздуха от одного из наземных подразделений рейнджеров, и тут же в воздух поднималось дежурное звено штурмовиков.

Время от времени самые опытные бойцы эскадрильи, в число которых сразу вошёл майор Эрнест, отправлялись в одиночку или парами на «свободную охоту» над контролируемой повстанцами территорией. Все, что двигалось и было похоже на военный транспорт, атаковали. Но предпочтение отдавалось автомобильным конвоям и речным судам снабжения.

Если же разведке удавалось добыть ценные сведения о противнике, то ВВС наносили превентивные удары по районам сосредоточения крупных сил повстанцев, чтобы сорвать готовящееся мощное наступление. Подобным образом удалось временно ликвидировать угрозу для нескольких довольно крупных городов.

Обычно рабочий день, как в любой авиачасти мира, начинался с предполётного инструктажа. Офицер из штаба, а в особых случаях лично командующий легионом Макс Хан рассказывал с использованием фотопланшета о месторасположении и характере цели, по которой предстоит работать, оптимальных маршрутах подхода к ней и ухода после атаки… Но чаще докладчик просто показывал на карте деревни, захваченные противником, и выдавал что-то вроде «летите и расстреляйте всех, кого там увидите».