– Деньги дошли?

– Да, спасибо. Но я и так сейчас не бедствую. Ту двушку обменяла на однокомнатную, получила доплату и пока хватает. А этот миллион я уже истратила…

– Истратила и слава богу! Надеюсь, что с толком.

– Как раз наоборот – без всякого толка. Дело в том, что я стала теперь смотреть бокс. Вернее, стала болеть за одного боксера, который очень на тебя похож. Даже имя у него такое же. Я, конечно, вбила себе в голову, что это ты, но такого ведь не бывает. А я все равно переживаю за него, радуюсь, когда он побеждает. А сегодня, когда свалились твои деньги, то я пошла и сделала ставку на него на тотализаторе. Глупо, конечно. Там, в конторе, надо мной посмеялись даже. Сказали, что и сами бы хотели, чтобы наш выиграл, только шансов у этого Метелина никаких против кубинца.

– В каком соотношении принимали ставки? – поинтересовался Алексей.

– Три с половиной к одному. Если Метелин победит, то я стану ужасно богатой и тебе верну миллион. Так что в субботу сяду перед телевизором и буду держать кулаки за нашего боксера.

– Хочешь в зале быть во время боя? Я могу устроить.

Она молчала.

– Вообще-то я скучаю, – неожиданно для самого себя признался Алексей.

– И я очень скучаю, – прошептала она, – только как я приеду – с ребенком? Да еще…

И только сейчас до него дошло.

– Ты в положении? То есть ты ждешь ребенка?

– Ну да, – очень тихо произнесла она. – Почти восемь месяцев срок. Вот такая я везучая: за всю жизнь два раза всего попробовала – и второй ребенок. Но я счастлива. А теперь вот и ты позвонил.

– Прилетай. Я бы сам за тобой смотался, но сейчас не получится. А вот дней через десять…

– Хорошо, – сказала девушка, – пусть будет так: десять дней я подожду.

– Нет, – не согласился Алексей, – это очень долго, потом тебе рожать надо. Вот здесь ты это и сделаешь. Место для проживания есть. Я придумаю, как тебе лучше добраться…

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Гусев.

– Леша, тебе пора в зал.

Алексей посмотрел на тренера, даже пытался изобразить глазами, что у него важный разговор, но Альберт Иванович был неумолим.

– Ты всех задерживаешь, – сказал он, – а по телефону можно болтать и после тренировки. Бери свою сумку и пойдем.

– Оля, меня в зал зовут. Я тебе вечером перезвоню. И еще… Моя фамилия и в самом деле Метелин…

И тут же прервал разговор, словно признался в чем-то очень постыдном и скверном. Направлялся в зал, шел за спиной своего тренера, как нерадивый ученик за своим учителем в кабинет директора школы, чтобы получить очередную взбучку.

– Времени и так остается совсем немного, а ты еще тратишь его на болтовню, – отчитывал его Альберт Иванович, – как будто нет дел поважнее…

Алексей, услышав это, даже остановился: только сейчас он отчетливо понял, что есть вещи поважнее бокса, которому он посвятил всю свою жизнь. С малых лет – только бокс: зал, тренировки до изнеможения, ринг, соревнования, мечты о чемпионстве… Очень рано он устал от всего этого, а потом двенадцать лет напряженного труда, но уже не по своей воле, потому что не было иного пути, чтобы выжить и не сойти с ума от несправедливости, случившейся с ним. Но теперь он не думает о поясе чемпиона мира, хотя он близок – всего восемь поединков, на которые он не мог даже рассчитывать, приблизили его к заветной мечте. Всего восемь побед, но над лучшими супертяжами мира… В это не верилось самому, потому что они – звезды, а он – вчерашний зэк, хотя у него все же преимущество в двенадцать лет ежедневных многочасовых тренировок.

И все равно пояс теперь не главное. Очень важным совсем недавно он считал восстановление справедливости, и дело даже не в возвращении украденных у него акций успешного предприятия, – важнее было найти настоящего убийцу и наказать его; хотелось, чтобы и он прошел точно такой же путь: обвинение, суд, позор, зона и двенадцать лет выживания. Очень долго он не мог поверить, что за всем этим стоит его лучший друг. Потом появились сомнения, а теперь твердая уверенность в этом… Доказать его вину очень трудно, но возможно и то, что придуманное им больше похоже на авантюру, которая может сработать… Хотя…

Хотя и это теперь не самое важное. Главным было то, что произошло несколько минут назад. Он поговорил с девушкой, о которой старался не вспоминать, но не мог забыть. Что-то тянуло его память назад, в тот промозглый и влажный декабрьский день, когда он познакомился с ней. По-глупому познакомился, унизил ее, приняв за вокзальную проститутку от жуткого желания близости с женщиной…

Он вышел из раздевалки, остановился у ринга и кивнул Рафаэлю:

– Работаем!

Он стоял под душем, когда его окликнул Кирилл.

– Кто-то тебе названивает. Три раза уже телефон звонил.

Метелин выскочил из-под струй, наспех вытерся полотенцем, накинул на себя махровый халат с вышитой надписью на спине «Russian Leshiy», бросился в раздевалку… Успел вовремя: аппарат надрывался и подпрыгивал на столе.

– Слушаю тебя, – отозвался Алексей, не сомневаясь, что ему звонит Оля.

– Алексей Николаевич, это Лиля вас беспокоит, – прозвучал в трубке голос его бывшей секретарши. – Во-первых, я хочу извиниться за последний наш разговор.

– А что такого было? – удивился Метелин. – Нормально поговорили вроде.

– Хочу извиниться за свой тон. Дело в том, что я просто не знала, что мне делать тогда. Начальник нашего департамента как раз перед этим звонил мне, чтобы посоветоваться насчет вас…

– В каком смысле?

– В смысле законности… то есть правомерности изъятия у вас акций двенадцать лет назад. У вас ведь сначала изъяли принадлежащие вам акции, а только потом ваша жена с вами развелась. Вы же сами юрист… понимаете, наверное.

– Это с самого начала было понятно. Тем более, что принадлежащие мне акции были отобраны по заявлению моей бывшей и теперь уже покойной тещи, которая потребовала их в качестве возмещения морального ущерба, причиненного ей убийством Виктора Петровича. А сама она выступала на том суде в качестве свидетеля обвинения, как и моя бывшая и тоже уже покойная жена. Только их обвинения основывались на утверждении, что, кроме меня, этого сделать никто не мог. Да еще моих отпечатках на орудии убийства. На доследование дело так и не было отправлено. Только почему Карандин вспомнил об этом только сейчас?

– Мне кажется, что он никогда не забывал. Поэтому пытался найти законные способы сохранить нынешний статус-кво. Но законных способов нет, если только он не договорится с вами о размерах компенсации. Это и он сам понимает, и начальник юридического департамента, и я тоже.

– Он намекал мне об этом как-то и даже сказал, чтобы я сам решил и подсчитал. Сказал, что миллион или два миллиона евро он сможет отдать, только это растянется по времени. Потому что все средства в обороте.