Не меньшее восхищение выказывают и другие наблюдатели. Служивший в Китае американский военный моряк Эванс Карлсон высоко оценивал усердную работу китайских промышленных кооперативов 1930‑х и 1940‑х, сформированных для необходимого оснащения отрядов, сражавшихся с японскими оккупантами. По-китайски они назывались «гунъе хэцзо шэ», Карлсон по-английски использовал сокращенное «gung ho». В интервью 1943 года он рассказал: «Я старался возбудить такой же трудовой порыв, какой мне довелось наблюдать в Китае, где все солдаты полностью посвятили себя одной идее и работали вместе для ее воплощения».

Тем не менее далеко не каждый сторонний наблюдатель приходит в восторг от китайской трудовой этики. Немецкий социолог Макс Вебер, наиболее известный своей теорией, посвященной трудовой этике протестантизма, также признает трудолюбие китайцев. Однако он объясняет это их качество определенной степенью умственной неразвитости. Вебер описывает их «бесконечное терпение и неизменную вежливость, крайнюю приверженность к привычному, абсолютную нечувствительность к монотонности, способность к непрерывной работе и замедленность в реагировании на необычные раздражители, особенно в интеллектуальной сфере».

Другие авторы, развивая эту тему, рисуют образ почти пугающий. Джек Лондон видел в трудовой одержимости китайцев нечто нечеловеческое. В эссе 1904 года он писал: «Китаец — это совершенный образец трудолюбия. В работе как таковой с ним не может сравниться ни один труженик мира. Работа для него как дыхание. В ней для него смысл существования. Он находит в ней то, что другие люди находят в открытии и покорении дальних стран или в духовных дерзаниях. Свобода для него выражается в доступе к тяжелому труду. Он хочет от жизни и власть имущих лишь одного: возможности возделывать землю и безостановочно трудиться, используя примитивные инструменты и инвентарь. Более всего на свете он жаждет работать, и он будет делать что угодно и для кого угодно».

Некоторые писатели испытали на себе сильное воздействие этой характеристики. В книге Джорджа Оруэлла «1984» таинственная империя «Остазия» навсегда останется непобедимой из-за «плодовитости и трудолюбия своих обитателей». Нетрудно проследить, из какого литературного источника Оруэлл черпает свое вдохновение.

Отношение китайцев к труду не перестает изумлять нас и по сей день. Глава крупнейшей рекламной корпорации в мире, WPP, сэр Мартин Соррелл, сидя в 1989 году в вагоне поезда на пути из Гонконга в Гуанчжоу, пережил момент прозрения. Он вспоминает, как «глядел в окно и видел тысячи китайцев, работающих в воскресный день. Я подумал: «А чем заняты сейчас британцы? Смотрят футбол, сидя в пабах». Я понял, что у нас нет выбора. Будущее — здесь».

Иностранцы часто поражаются при виде бригад шанхайских рабочих, трудящихся ночью на строительстве нового небоскреба или дороги при свете прожекторов. В газетных фотографиях и на телевидении можно увидеть рабочих расположенного на юге Китая индустриального города Шэньчжэнь, спящих прямо на своих рабочих местах на конвейере во время краткого перерыва посреди 18‑часовой смены. Как мы уже видели в предыдущей главе, после полного школьного дня китайские учащиеся проводят вечера в специальных классах для подготовки к экзаменам. «Трудовая этика побуждает каждого, от богатейшего бизнесмена до последнего фабричного рабочего, отдавать все силы работе», — заключает историк Нил Фергюсон.

И женщины-китаянки в трудолюбии не отстают от мужчин. В 1931 году американская писательница Перл Бак была удостоена Пулитцеровской премии за свой роман «Земля», повествующий о жизни крестьян во времена поздней династии Цин. Героиня книги Бак, О Лан, берется за косу через несколько минут после родов. Роман Бак и снятый по нему в 1937 году фильм оказали значительное влияние на формирование взгляда американцев на Китай в период между двумя мировыми войнами. Отношение китаянок к труду поражает нас и сегодня. Журналист газеты «Файнэншл таймс» Джон Гаппер замечает, что «китаянки, как правило, не делают длительных перерывов в работе в связи с рождением и воспитанием детей; они помещают детей в ясли и возвращаются на свои рабочие места». Будь то поле или фабрика, работа может быть разной, но отношение к ней остается неизменным. Косвенным образом эта способность китайцев к упорному труду затрагивает нашу повседневную жизнь. Мы часто принимаем как должное, что произведенные в Китае товары стоят дешевле, чем продукция других стран. Почему? Потому что мы привыкли считать, что китайские рабочие с радостью готовы работать больше других и за меньшее вознаграждение.

Похоже, что члены китайской диаспоры привезли с собой из родных мест все ту же жадность к работе, как и во времена Марка Твена. «Эти группы населения демонстрируют фантастическую преданность труду. По всему видно, что для них трудолюбие является более ценным качеством, чем для белых», — отмечает журналист «Нью-Йорк таймс» Дэвид Брукс.

Представление о китайцах как о закоренелых трудоголиках, несомненно, превалирует в сознании большинства иностранцев.

У китайцев есть поговорка: «Чи ку най лао»; приблизительно ее можно перевести как «Питайся горечью, живи тяжким трудом». Эту премудрость китаец впитывает с молоком матери. В своем труде, написанном в 1945 году, американский антрополог китайского происхождения Мартин Янг цитирует наставления, обращенные к детям одним отцом из города Циндао. «Вы должны знать, дети: нет на свете ничего, что можно получить без усилий, — поучает он. — За кусок хлеба надо платить потом трудового дня… Мечты о лучшей пище, лучшей одежде, приятном времяпровождении или о легком способе все это получить могут лишь ввергнуть нашу семью в беду».

Этот акцент на необходимости усердного труда, пережив распад империи, в коммунистическом Китае только усилился. Мао Цзэдун, по всей видимости, считал трудолюбие китайцев материалом, с помощью которого он сможет построить свою новую супердержаву. На VII съезде компартии в Юньнани в 1945 году Мао был избран Председателем ЦК КПК. В своем заключительном обращении к делегатам съезда Председатель провел параллель между борьбой за победу коммунизма в Китае и старой народной сказкой о глупом старике, который вместе с двумя сыновьями пытался сдвинуть две горы при помощи мотыг.

Другой седобородый старец, известный под именем Старого Мудреца, увидев их за этим занятием, сказал с насмешкой: «Ну что вы за глупцы! Неужели вы думаете, что сможете срыть две огромных горы?» Старый Глупец ответил: «Когда я умру, мои сыновья продолжат работу; когда и они умрут, на смену им придут мои внуки, затем их сыновья и внуки, и так до бесконечности. Как бы ни были высоки эти горы, они не станут еще выше, поэтому с каждым взмахом наших мотыг они будут становиться чуточку ниже. Так почему же мы не сможем их сровнять?»

Мао объяснил делегатам, что теперь эти две огромных горы, нависшие над Китаем, — это империализм и феодализм, но неустанный труд китайского народа вскоре поможет от них избавиться.

Все это было только началом. Одна из глав в «цитатнике» Мао называется «Самообеспечение и упорный труд». В ней содержится призыв к населению с требованием всецело отдаваться работе: «Что такое труд? Труд — это борьба. На местах, где мы работаем, есть трудности и проблемы, которые мы должны преодолевать и разрешать. Мы приходим на работу и боремся за преодоление этих трудностей. Подлинный товарищ тот, кто стремится работать на самых сложных участках!»