Взяв со стола три дротика, Резник прицелился и метнул один в фотографии. Дротик отскочил от стены и рикошетом чуть не попал в самого инспектора. Тогда Резник сделал более сильный бросок. На этот раз дротик впился в стену прямо над фото Терри Миллера. Инспектор улыбнулся, налил себе еще виски и выпил спиртное одним залпом.

Фуллер, пришедший на работу пораньше, увидел свет в кабинете Резника и, поскольку больше в участке никого не было, решил вылить на инспектора свое недовольство отменой выходных. Они с женой собирались в гости, и сержант вовсе не желал отказываться от этих планов только потому, что Резник старается спасти свою безнадежно испорченную карьеру. Шагая к кабинету начальника, Фуллер заставил себя дышать глубже и медленнее, чтобы постараться быть вежливым и не вывалить все свое негодование сразу.

Фуллер постучался и, когда Резник рявкнул: «Входите!», шагнул в неопрятный кабинет. Инспектор сидел перед тремя портретами на стене и целился в один из них дротиком. При виде сержанта он швырнул дротик ему под ноги.

– Если ты не намерен сказать мне что-то хорошее, то лучше вообще не открывай рот! – прорычал инспектор.

– Я насчет выходных, сэр. У меня были планы.

Резник развел руки:

– И у меня.

– Я сорок восемь часов без сна! – Фуллеру надоело, что с ним обращаются как с мальчиком на побегушках.

– Как и все мы, – ответил Резник. – Но скоро наши старания будут вознаграждены.

– Неужели? – не сдержал сарказма Фуллер, считавший дело безнадежным.

– Вот смотри, – сказал Резник, игнорируя его тон. – Роулинс использовал в налете четверых, так? Нам известно, где находятся трое из них. – Инспектор указал на фотоснимки Роулинса, Миллера и Пирелли. – Но личность четвертого оставалась для нас загадкой… до прошлой ночи. – Резник поднялся и зашагал взад-вперед, размышляя на ходу. – Появляется слух, будто Боксеру привалило денег, и Гнилозубый предполагает, что сами тетради Роулинса или информация об их местоположении также могут быть у Дэвиса. Потом Боксера находят в проулке, куда его заманил какой-то знакомый и где его задавил насмерть профессиональный убийца. Спустя двадцать четыре часа мы не находим на кружках в его комнате никаких отпечатков пальцев, а его квартирная хозяйка кем-то страшно запугана и избита. Кроме нее, у нас никого нет, Фуллер. Поэтому завтра с самого утра она должна быть в участке. Будет сидеть здесь, пока не скажет, кто ее изуродовал.

Фуллер хранил на лице безразличное, бессмысленное выражение, но под ним скрывалось внимание – Резник знал это.

– Вы думаете, это был четвертый грабитель, – медленно произнес сержант.

– Вот теперь ты начал соображать, сынок. – Резник чуть не расплылся в улыбке. – Вот теперь до тебя доходит. – Инспектор снова сел за стол, взял дротик, прицелился и вонзил его Гарри Роулинсу прямо в лоб.

Фуллер постоял несколько секунд, переводя взгляд с дротика в стене на инспектора и обратно, переступил с ноги на ногу. Похоже, в рассуждениях толстяка есть здравое зерно, но признать это вслух Фуллер не согласился бы даже под дулом пистолета.

– Как насчет пропустить пару пинт? Думаю, мы заслужили их.

Со стороны Резника это была попытка навести мосты. Платить, разумеется, должен был Фуллер. Есть только один человек, которому Резник купил пинту, и это Элис. Причем попросила она джин с тоником. Но пиво выпила, чтобы не обидеть начальника.

Фуллер развернулся к выходу.

– Сейчас пять утра… сэр, – сказал он.

– Эй! – крикнул ему в спину Резник. – Усталость – не повод быть плохим копом. Скажи остальным, когда явятся, пусть напишут отчеты о наблюдении и заполнят эту папку как положено.

Фуллер сделал глубокий вдох:

– Старший инспектор Сондерс снял наблюдение за домом Роулинсов. – Как он и ожидал, лицо Резника медленно покрылось краской. – Это был один из пунктов, которые он хотел обсудить с вами вчера. На том совещании, куда вы так и не пришли.

– Оно возобновляется! – прошипел Резник. – Слышишь, Фуллер? Наблюдение возобновляется прямо с этой минуты!

Фуллер кивнул, слишком усталый и слишком раздраженный, чтобы спорить. Он вышел из кабинета инспектора, прикрыв за собой дверь.

Резник остался один, взбудораженный последними вестями. После бессонной ночи нервы были ни к черту, но дело не только в этом. Он вдруг понял, что уже и не помнит, когда в последний раз слышал: «Шеф, не хочешь опрокинуть рюмашку?» До его отстранения после лживой статейки в газетах никто не уходил из участка, не перекинувшись с Резником парой слов. А нынче на инспектора всем наплевать, и после переезда в стеклянный флигель станет только хуже. И черт побери, как посмел Сондерс отменить слежку в его, Резника, деле, а никто из его команды и слова не сказал начальству?!

Инспектору вдруг стало бесконечно одиноко. Брак его давно превратился в формальность. Жена почти не разговаривала с ним – не то что разделяла постель. Уже много месяцев Резник ночевал в кладовке, потому что поздно приходил с работы и рано уходил, – по крайней мере, так он себе это объяснял. Но на самом деле ему было просто невыносимо лежать рядом с женщиной, которая не испытывала к своему мужу никаких чувств. Потому он и прятался в кладовке. Так легче.

Усталость настигла его, когда Резник медленно двинулся к двери. Бросив напоследок взгляд на фотографии трех погибших преступников, инспектор направился в ближайшее кафе – позавтракать наедине с самим собой.

Колеса взрывали гальку с песком на дорожке и оставляли глубокие следы, пока мотоциклист делал крутые развороты с пробуксовкой, наслаждаясь свободой движения и возможностью по-настоящему проверить, на что способна эта мощная машина. Когда мотоцикл резко затормозил, с дорожки взметнулась крутая волна гравия.

Внизу простирался чудесный берег. На многие мили в обе стороны – почти ничего и никого, и это ровно то, что надо. Белла сняла шлем и, не слезая с мотоцикла Бриолина, принялась наслаждаться пейзажем. Сутенер недавно угодил на полгода в тюрьму за торговлю наркотиками. Он попросил Беллу время от времени запускать двигатель на его мотоцикле для поддержания систем в рабочем состоянии. Конечно, он имел в виду, что нужно раз в три-четыре недели завести мотор – но какого черта! Мотоцикл обалденный, а Бриолин просрочил выплаты, и мотоцикл у сутенера отберут еще до того, как он выйдет из тюрьмы. Так почему бы не попользоваться этим красавчиком, пока не явились судебные приставы и не конфисковали его?

Несясь по пустынным из-за столь раннего часа улицам в черном кожаном одеянии, Белла жала на газ и низко пригибалась… Хотя на мотоциклах она ездила много лет, в седле такого мощного зверя сидела впервые. У нее захватывало дух, когда она мчалась по сельским дорожкам, словно профессиональный гонщик.

В Бирлинг-Гэп Белла прибыла первой. На пляже было пустынно. Темнокожая красотка поставила мотоцикл на центральную подножку и пешком спустилась к воде по узкой деревянной лесенке. Начинался прилив. Белла улыбнулась: разумеется, Долли учла и время отлива. Миссис Роулинс всегда все учитывает. На пляже догнивала на боку пара старых рыбацких лодок. А впереди, ярдах в двадцати, стоял ржавый «моррис майнор» – без колес, с вырванными сиденьями и весь покрытый водорослями. И опять Белла заулыбалась – на этот раз при мысли о бестолковых туристах, которые поставили машину на пляже, предвкушая милый пикник, но из-за наступающего прилива оказались в ловушке. Убегать от воды им пришлось по лестнице, ведущей наверх, – той самой, по которой Белла только что спустилась. А местным ребятишкам достаточно тридцати минут на то, чтобы разобрать машину до винтика.