– Не будь занудой, Чарли. Мы же всегда друг друга прикрываем.

– Ничего подобного, – возразил Чарли. – Это я тебя прикрываю. Меня не нужно прикрывать, потому что я не прогуливаю работу, в отличие от некоторых. – Он был похож на школьника, обиженного девочкой, которая ему нравилась.

– Послушай… мне и правда надо срочно уйти, – сказала Линда. – Я не могу объяснить почему. Но я в долгу не останусь, вот увидишь. – Она попыталась улыбнуться.

Но Чарли эта вымученная улыбка не одурачила.

– Если уйдешь, я доложу начальству и тебя уволят.

– Ну почему ты такой?! – вскрикнула в отчаянии Линда.

– Потому что, по-твоему, я самый жалкий неудачник на этой улице, если не считать отбивную в проулке за клубом! А жалкий неудачник совершает жалкие поступки, например сдает своих друзей, когда те обращаются с ним как с дерьмом.

– Знаешь что, Чарли, да пошел ты в задницу вместе с этой поганой работой!

Линда выскочила на улицу, и Чарли метнулся вслед за ней – как раз вовремя, чтобы увидеть, как захлопываются дверцы кареты «скорой помощи». Машина медленно двинулась сквозь толпу, которая, несмотря на мигалки и сирены, не желала расступаться.

К тому времени, когда Белла сошла со сцены стрип-клуба, белая как мел, Линда вот уже некоторое время мерила шагами ее гримерку и начала говорить, едва Белла открыла дверь:

– Боксера избили до полусмерти. Он приходил в игровой зал, спрашивал про меня, как до него Тони Фишер, и…

Белла, на что и надеялась Линда, немедленно взяла ситуацию под контроль.

– Так, прежде всего тебе надо успокоиться. Я ни слова не понимаю из того, что ты говоришь. Вдохни поглубже и повтори все, что ты сказала.

Линда послушно сделала глубокий вдох и повторила сказанное. Когда Белла вошла в курс дела, Линда добавила:

– Все это, должно быть, из-за того, что Долли наврала Боксеру, будто Гарри жив. Как считаешь?

– По-моему, ситуация выходит из-под контроля. И похоже, Фишеры перепугались.

– Перепугались? Черт побери, Белла, это я чуть не обосралась от страха! Придется Долли с этим что-то делать. Сама посуди: если это Тони отделал Боксера, то что он может сделать с нами!

– Разве мы знаем, что это был Тони? – спросила Белла, стараясь мыслить здраво.

Линда пришла к такому заключению, потому что и Тони, и Боксер наведывались в игровой зал в один и тот же день. Но при этом оба они спрашивали про Линду – и вот это вызывало серьезное беспокойство. Белла не спешила делать выводы; она думала, пока утирала пот со лба и переодевалась.

– Я позвоню в монастырь и оставлю для Долли сообщение о том, что жду ее здесь по срочному делу. А у тебя есть с кем провести эту ночь? – Хитрая улыбка, промелькнувшая на губах Линды, сказала Белле, что за подругу можно не волноваться. – Позвони ему, пусть заедет за тобой сюда. А Ширли как, в порядке?

Улыбка исчезла с лица Линды так же быстро, как появилась. Ей даже в голову не пришло, что Тони мог взяться за Ширли.

– Так, ты звони своему приятелю, – сказала Белла, – а я свяжусь с Ширли и Долли. И не переживай. Лучше как следует развлекись сегодня ночью. Все будет хорошо.

Долли сидела в растерзанном кресле, прихлебывала бренди и перечитывала записи, сделанные во время ее последнего визита в банк. На кофейном столике перед креслом лежали три конверта с деньгами, а Вулф, как всегда, устроился у хозяйки на коленях. В тетрадях Гарри не было и намека на Билла Гранта. Долли не нашла ни просто Билла, ни Уильяма, ни хотя бы БГ. Возможно, подумалось ей, человек, постучавшийся к ней в гараж, назвался не своим именем. Надо будет расспросить Боксера. Если он что-то знает, она это выяснит.

Забренчал телефон, и от неожиданности Долли подпрыгнула в кресле. Так поздно ей никогда еще не звонили. Это была сестра Амелия из монастыря.

– У меня для вас сообщение от мисс О’Райли. Она просит вас немедленно приехать к ней на работу. Дело касается вашего общего друга мистера Фишера, – сказала монахиня таким тоном, как будто передавать миссис Роулинс послания подруг было ее основной обязанностью.

Сохраняя спокойствие, Долли поблагодарила Амелию и положила трубку, потом допила бренди и выглянула в щель между гардинами. На том месте, где обычно стоял полицейский автомобиль, было пусто. Долли проверила оба конца улицы – везде стояли только машины местных жителей. И все равно она решила, что попетляет – на тот случай, если полиция сменила тактику. Долли Роулинс должна быть уверена в том, что за ней не следят.

В клубе, где работала Белла, было темно и грязно, пахло пивом, табаком и потом. Никто не обратил внимания на Долли, потому что все глаза были устремлены на сцену. Вдова встала у дальней стены, наблюдая за девушкой на сцене и слушая, как зрители обсуждают между собой стриптизершу. От их грубых сальностей Долли тошнило, но пьяные выкрики в адрес танцовщицы были еще отвратительнее. Пока девушка пыталась снять с себя бюстгальтер и при этом устоять на четырехдюймовых каблуках, публика ругала ее на чем свет стоит, а когда стриптизерша закончила номер, вслед ей полетели пустые бутылки.

Долли попыталась протиснуться к сцене. На каждом шагу подошвы туфель прилипали к пивным пятнам на полу. Мужчины принимали ее за такого же, как они, зрителя, жаждущего найти местечко поближе к выступающим, и не расступались. Придется дожидаться перерыва, поняла Долли, обхватила сумочку обеими руками и съежилась, чтобы ни к кому ненароком не прикоснуться. Многие из этих мерзких типов держали руки в области ширинки.

Когда зазвучала следующая песня, публика оживилась, а потом затихла. Долли выискала просвет между головами тех, кто стоял впереди, и увидела, что сцену заняла Белла. Натертое маслом тело блестело и двигалось с грацией пантеры. На Белле была мини-юбка из черной кожи, черный кожаный бюстгальтер и высокие сапоги. В руке у нее был длинный кожаный хлыст, которым она размахивала над головой. Покачиваясь в такт музыке, с вызовом глядя на мужчин, Белла излучала первобытную необузданность и неодолимую сексуальность. Она встречала взгляды зрителей – каждого из них, и все они без исключения попадали под ее чары.

Вместе с публикой выступлением темнокожей красотки была зачарована и Долли, но по совершенно иной причине. «Какая она сильная!» – думала женщина. В Белле Долли узнавала себя: видела в ней такую же потаенную, почти мужскую силу, дающую власть над людьми вроде Боксера Дэвиса. Но в Белле было кое-что еще. Долли оглядела зал и увидела, что никто из публики не переговаривается, не смеется и не шутит. Не было ни презрительных выкриков, ни насмешек, ни оскорблений. Все были словно околдованы. Вот тогда Долли окончательно поверила в то, что Белла станет идеальным четвертым членом их команды. Пока мужчины воображали Беллу обнаженной, Долли видела ее в комбинезоне и лыжной маске, с винтовкой в руках вместо хлыста. Она улыбнулась про себя: «Инкассаторы наделают в штаны от страха».

Номер Беллы шел своим чередом, и Долли с ужасом увидела, как лифчик и юбка летят на пол, после чего на Белле осталась только узкая полоска стрингов и сапоги. Широко расставив ноги, Белла двигала тазом вперед и назад прямо над головами первого ряда зрителей. Мощный вопль волной прокатился по залу, мужчины стучали по доскам сцены, свистели и ухали. Крики стали еще громче, когда Белла медленно повела головой из стороны в сторону, облизнула губы и изогнула их в хищном оскале. Долли, потрясенная, сжимала сумочку. Белла со скучающим, почти отсутствующим видом умудрялась контролировать всю эту толпу мужчин, жаждущих ее гладкого, крепкого тела. Казалось, никто и ничто не могло ее коснуться. «Через месяц-другой тебе не придется этим заниматься», – мысленно пообещала ей Долли.