Едва створки уэллина нехотя разошлись, маг дернул руку пострадавшего к себе и принялся водить руками над синими пальцами, а Илли заглянула внутрь. Все было в полной сохранности, сыщику удалось только чуть приоткрыть створки и просунуть пальцы, как ловушка сработала.

– Но почему он не мог выйти? – недоумевал Тил. – Мы бы давно его нашли.

– Как только делал хоть полшага, он вцеплялся как еж, в сотни раз больнее. Вот и сидел… – глядя на усилия мага, виновато произнес сыщик, и Илли стало его жаль. Ну не виноват он… что все так совпало, хотя его признание подало ей какую-то смутную пока идею.

«Нужно поговорить», – жестом показала Илли третьему принцу, и он, кивнув, показал глазами на гостиную.

Тил, с неприязнью смотревший на сеньориту, по вине которой друг попал в такое дурацкое положение, ошеломленно приоткрыл рот. Такого коварства от своего командира и соратника он никак не ожидал, – целые толпы хорошо обученных агентов, о которых никто из них, преданных друзей, даже не подозревал!

– Ты все неправильно понял, Тил, – буркнул Бенгальд, отлично знавший, что придется объясняться с друзьями, но таково уж правило жизни: если хочешь, чтоб доверяли тебе, – доверяй и сам. – Я потом расскажу.

– Ждем, – сухо бросил агент и развернулся к выходу за Ламисом, которого уводил прочь магистр, но странная сеньорита задержала его жестом.

– Бенг, их нужно предупредить… чтоб ни одному человеку, даже среди своих, не рассказывали про это происшествие, – тихо попросила Иллира принца. – Я сейчас все тебе объясню.

– Да я и сам намеревался, – хмуро кивнул тот. – Но среди моих людей предателей нет.

– Сознательных, – загадочно вздохнула девушка.

И вслед за не отпускающим ее локоток Кандирдом пошла в глубь гостиной, к столику, возле которого несколько часов назад сидела ее величество. И только усевшись в кресло, вспомнила, зачем они сюда шли.

– Кайд, а шарф я так и не взяла…

– Сиди, я сам принесу, – махнул он и направился в гардеробную.

Илли хотела его остановить, даже приподнялась с дивана, и вдруг обнаружила, что устала просто невероятно, и это происшествие, насторожив вначале до звона в висках, затем отобрало последние силы. А потом вспомнила, что Канд тоже скакал всю ночь, чтоб увидеть ее, и внезапно увидела ситуацию с другой стороны. Он, наверное, просто хотел поужинать – спокойно, без неизбежного напряжения в присутствии родителей, гостей и слуг, стоящих за спиной, – а она придумала что-то романтичное.

– Вот, – бережно обернул вернувшийся Кандирд вокруг ее плечиков мягкую ткань ажурной накидки. – По-моему, подойдет.

– Спасибо. Только меня это происшествие как-то… утомило. Я уже и ужинать не хочу, попрошу принести молока и пирожок, – виновато глядя на принца, выговорила Илли.

– А можно мне… тоже попросить принести молока и пирожок?

Ну вот как можно устоять перед таким взглядом и таким самопожертвованием? Как сказать, чтоб не смотрел на нее, а шел в ярко освещенную столовую на свой стул с высокой спинкой? Илли огорченно вздохнула и сдалась:

– Тебе не хватит молока, нужно хорошо поесть. Раз уж собираешься ужинать тут, то прикажи принести чего-нибудь посущественнее. И обязательно нужно передать извинения ее величеству… она будет переживать.

– Сейчас, – обрадовался он и дернул звонок.

– Я их предупредил, – вернулся в комнату озабоченный Бенгальд. – А вы что сидите? Там уже ужин подали.

– Илли устала, – безапелляционно отрезал Канд. – Мы ужинаем здесь.

– Передай их величествам мои извинения, – попросила прокурора сеньорита. – Я правда устала. За эти два дня столько событий. Вчера, после того как вы ушли, я никак не могла уснуть… все жалела, что не спросила тебя… сколько там было людей?

– Мало, – посуровел принц. – Нам повезло. Ради своего юбилея его величество объявил амнистию, и городская тюрьма опустела… вот мы и перевели туда большинство подозреваемых. А что ты хотела сказать про уэллин?

– Может, она поужинает и отдохнет, а потом все объяснит тебе? – не выдержал младший. – А откуда ты вчера ушел? И с кем?

– Канд! – возмутилась Илли. – Это допрос?

– Забегу после ужина, – заторопился Бенгальд и стремительно покинул комнату.

– Извини… – принц с досадой прикусил губу, – я не имею права…

– Бенгальд привозил ко мне в гости их величеств, – мгновенно отступая, тихо сообщила сеньорита. – Король хотел поговорить о моем отце.

– А с кем ты живешь?

– Мой дядюшка, маркиз Маднез Эндерстон, немолодой сеньор, с ним живут дальние родственники, такая же немолодая пара, управляющий и кастелянша. Слуг Бенгальд привез только сегодня утром, а старый повар приехал с нами из поместья.

Илли специально объясняла все подробно, чтоб он перестал за нее волноваться и расслабился, смутно начиная понимать смешившие ее в детстве вещи. Почему отец не позволяет жене ходить по магазинам и рынкам, предпочитая все приносить сам. Так уж, наверное, устроено сознание сильных мужчин, что они стараются уберечь своих любимых даже от надуманных бед. И разумеется, под сильными она подразумевала вовсе не горы мышц, взирающих на мир бычьими глазами.

Служанка притащила на подносе столько еды, что Иллире стало стыдно за то, что она не сделала какой-то сотни шагов до столовой. И когда женщина спросила, где накрыть, на обеденном столе или на маленьком, мягко попросила просто оставить поднос, она и сама разберется.

Они и в самом деле сами разобрались и даже умудрились не разлить соус из доверху налитого соусника. А рассыпанные фрукты можно не считать, Кандирд их почти все поймал на лету.

Потом они с аппетитом ужинали, забыв про всякие правила и этикеты, так, как привыкли есть в дороге, на привалах и в карете. Илли ничуть не возражала против отмены всех ненужных жеманств, и прежде чем добралась до молока, съела запеченные в сырном соусе овощи с нежным кроличьим мясом и кусочки горячей, прямо с жаровни, редкой океанской рыбы, которую привозят в охлажденных магией бочках. А принц подкладывал ей на тарелку кушанья и без всякого стеснения утаскивал потом себе слишком перченые куски буженины и запеченный острый лук.

И в уюте и свободе этого ужина совершенно растаяли последние угрызения совести, терзавшие сеньориту.

– Доедай, я больше не могу, – сообщила она Кандирду и сбежала в спальню за своим саквояжем с писчими принадлежностями.

Переобулась в мягкие ночные туфли, заплела простую косу и, захватив саквояж, вернулась в гостиную, чтоб удобно разложить по просторному обеденному столу свои походные инструменты.

– Илли… ты, кажется, говорила, что устала?

– Ну да. У меня устали ноги и спина. Но голова-то не устала!

– А если ноги, то, может, ты ляжешь отдыхать, а я пойду к себе? Скажи прямо.