Сейчас самый конец отбора, судя по всему, – продолжил маг, – но мы успеваем. И через месяц-другой выберут победителей. Их набирают до двух дюжин, так что есть хороший шанс, что вы не встретитесь на арене, особенно если мы тщательно подберем начальные арены для каждого. Но если вы все-таки встретитесь, делайте так…

Ким совершенно не походил на тех бойцов, что стояли в очереди к некроманту. Он был ниже ростом. У него не было щита. Доспехи – самые легкие из всех, что можно было увидеть. Хотя он сильно сомневался, что хоть у кого-то из ожидающих печати они были прочнее, чем творение мастеров из долины.

Очередь не была длинной, всего лишь десяток воинов, очень разношерстных. Тут принимали каждого – «печать вечности», как ее называл жрец, стоящий на небольшом возвышении, всех уравнивала.

Ким слегка растерялся поначалу, увидев жреца. Полностью в черном одеянии, тот вещал непрерывно со своего постамента, обещая вечную жизнь храбрым воинам. Вернее, не жизнь, а, как он выразился, бессмертие.

Жрец, не прерываясь, говорил о службе священному королю, о том, что Сунара наконец-то полностью победила смерть, что никто не уходит больше за Хагон, потому что все продолжают существовать в королевстве. И о том, насколько это хорошо и как скоро для всех наступит процветание. И для тех, кто уже нашел просветление, и для остальных, кто живет в его ожидании. Что осталось совсем немного, и доблестная армия священного короля завоюет весь мир, принесет соседним королевствам вечный мир и покой. Что каждый должен внести свой вклад в эту сложную работу. И о том, что воины, которых он видит перед собой, как никогда близки к тому, чтобы слиться воедино со своим королем.

Некромант-подмастерье поставил на Кима печать. Ритуал выглядел как выжигание клейма каленым железом, хотя железо было холодным и лишь слегка пощекотало Киму шею. Тем не менее он повел себя так же, как и все до него, – сделал вид, что его шея моментально задеревенела, и вздрогнул. Особых актерских качеств при этом не требовалось, никто за ним не следил – никто и подумать не мог, что печать окажется пустышкой.

– Еще один встал на путь просветления! – воскликнул жрец, почему-то решивший обратить на Кима особое внимание. – И пусть невелик он ростом и не силен в битве, но священный король примет и его. Сделает его сильнее, выше и прочнее. Сделает его непобедимым воином!

Оратор явно импровизировал. Ким был уверен, что мог убить всех, кто стоял перед ним и за ним, причем в бою один против остальных. Заодно убить жреца, и это сделать ему хотелось очень сильно. Так что импровизация, может, и удалась, но слова были очень далеки от действительности. Жрец просто решил еще раз подчеркнуть, что Затворник позволяет умирать на арене всем, кому вздумается.

Стражник, принимающий бойцов со свежей печатью, недовольно поманил замешкавшегося Кима.

– Десять золотых, – передал он Киму кошель с деньгами. – Последний день гуляешь, завтра с утра явишься на арену. Неявка приравнивается к измене, печать сработает. Все ясно?

Ким кивнул, размышляя о том, сколько простофиль попали в эту ловушку, надеясь сбежать с деньгами. Наверное, решил он, отходя в сторону, не так уж много, и то лишь поначалу. Теперь печать должна была держать каждого из них, не позволяя ни сбежать, ни укрыться. Кто-то приходил сюда, чтобы просто отдать деньги семье за свою собственную жизнь. И таких Киму было жалко, особенно когда он осознавал, что завтра, возможно, кого-то из них придется убить лично ему. Кто-то приходил сюда, чтобы получить деньги, которые он не видел никогда в жизни, потратить их за одну ночь на удовольствия, которые в ином случае ему бы никогда было не попробовать, и умереть. Таких Киму тоже было жалко.

Но здесь были и те, кто играл по-крупному. Кто действительно хотел бессмертия, хотел быть приближенным к королю, хотел помогать ему править этим миром. И с такими Ким надеялся встретиться на арене, и не раз.

Два первых поединка, отборочных, проходили без зрителей. Но в остальном правила были те же – убить противника или умереть, вступив в армию короля максимально коротким путем. Никакой пощады, никаких остановок и передышек, никакой возможности сдаться или объявить противников равными. Наказание за нарушение одно – ворота некроманта. Здесь их называли воротами очищения.

Брентон видел, что его противник слаб. Более того, противник Гнома тоже чувствовал, что ему никогда не одолеть столь серьезного соперника. Но правила оставались неизменными, и Брентон, успокаивая себя тем, что его враг сам выбрал свой путь, начал наступать.

Отбив пару вялых атак, в какой-то момент Гном зацепил меч соперника, немного помог бедолаге развернуться и нанес единственный смертельный удар. Голова сунарца покатилась по арене. Неподалеку взревел некромант, являющийся и судьей, и наблюдателем на турнире одновременно:

– Так нельзя!!!

Брентон смущенно пожал плечами:

– Тогда почему не сказали?

– Ты закрыл ему путь к возрождению, тупица!

– А-а, – понятливо протянул Гном, не озвучивая, что чего-то такого он и добивался.

– Персонально для тебя новое правило: не отрубать головы. И я прослежу, чтобы наказание за его нарушение было немедленным.

Виктор упокоил патруль. Они следили за мертвецами долго и не начали действовать, пока окончательно не убедились, что место достаточно глухое, чтобы никто не вмешался в планы мага.

Этот патруль был без некроманта – лишь с одним живым, которого уложил стрелой Фантом ровно в тот момент, когда остальные патрульные стали валиться на землю. Потом Фантом подбежал и раньше, чем возрождение закончилось, добил помеченного смертью. Вынул стрелу.

Жертву они выбирали тщательно. Виктор хотел понять, как действует упокоение, усилить его, но для этого магу требовалась тренировка. До сего момента ему удалось упокоить лишь забредшего в переулок мертвеца – даже не дезертира, а, по всей видимости, просто отставшего от отряда мертвого латника.

И то магу пришлось провозиться некоторое время, благо, что в тот раз им удалось устроиться в безопасности и экспериментировать без спешки.

Этот патруль был новой вехой в обучении. Дюжина мертвецов легла сразу, и Виктор даже удивился, как легко все произошло после небольшой тренировки. Ему казалось, что он наконец нащупал нужные составляющие заклинания и нужные его пропорции.

Фантом деловито рубил шеи и позвоночники, заметая следы. Виктор не мешал, лишь проверяя после рейнджера, окончательно ли упокоились патрульные. Место было глухое, сюда и за целый год мог никто не явиться. Но если их жертв все же обнаружат, лучше было подвести произошедшее под обычное нападение, нежели объявить в Сунаре о появлении пришлого мага, способного к упокоению возрожденных.

После того как Аль’Шаур в первые же мгновения боя воткнул оба меча в сердце и живот противника, его сняли с отборочного тура. Не заметив, кстати, движение нижнего меча, которое воин сделал, вынимая его из живота погибшего. Многорукий слегка провернул лезвие, ломая жертве позвоночник и делая еще один труп просто трупом. Ему было крайне тяжело оставлять своих противников на этом берегу Хагона. Он и без того чувствовал вину за подобный поединок с абсолютно непрофессиональным мечником.