На следующем снимке были показаны две обложки одной и той же американской газеты: на первой обложке главенствовала карикатура, изображавшая немецкого солдата кровожадным гунном. На второй обложке была помещена большая, относительно привлекательная фотография Адольфа Гитлера под флагом со свастикой.

– Психология, по сути, простая, – объяснил Яррендорф, у него была раздражающая манера морщить нос на каждой второй фразе. – Если, скажем, мы приглашаем влиятельного американского журналиста выступить с лекцией перед небольшим избранным кругом и выплачиваем ему за это изрядный гонорар, который он нигде больше не получит, то он, даже если раньше распускал о нас довольно отвратительные либеральные и демократические слухи, впоследствии неизбежно взвешивал их, особенно если нам удавалось изложить ему нашу точку зрения в дискуссии так, чтобы он действительно ее понял. В большинстве случаев все заканчивается тем, что он говорит «we agree to disagree», что, конечно, смешно, но мы оставляем это в покое и наблюдаем, как впоследствии он, по крайней мере, воздерживается от дешевой эффектной пропаганды, которая на самом деле оказывает наибольшее влияние на массы. И наша цель именно в этом. Если в небольших, академических кругах ведутся различные дискуссии, то нас это не интересует, потому что это не имеет никакого отношения к общественному мнению.

Следующее изображение: карта Америки, заполненная маленькими флажками со свастикой.

– Таким образом, мы проникли в американские СМИ с помощью людей, считающих, что они служат миру, действуя в нашу пользу, – продолжил Яррендорф. – Что именно они делают? Большинство людей не привыкли формировать собственное суждение; им вполне достаточно, если они могут поверить во что-то сами, в то время как на самом деле они как попугаи повторяют мысли, которые где-то подхватили. Поэтому крайне важно убедиться, что они улавливают мысли, которые нам нравятся. Что касается СМИ в глобальной сети, прежде всего форумов, наши друзья тщательно фильтруют все комментарии, говорящие о вступлении Америки в войну, и в основном оставляют только пацифистские комментарии. В крайнем случае можно иногда оставлять несогласное мнение, но такое, которое, по возможности, опровергнет себя определенной абсурдностью. То же самое происходит и в газетных колонках писем читателей, и, конечно, многие газетные статьи тоже сформулированы с нужным нам смыслом. Таким образом, мы достигаем своего рода пацифистского непрерывного звучания американской общественности и препятствуем распространению аргументов сторонников войны.

Он выключил диапроектор.

– Еще одна вещь важна на форумах, – добавил он. – Все комментарии, в которых жалуются на удаление, должны быть тоже удалены. Как раз следует избегать того впечатления, что существует цензура, скорее, все должно выглядеть так, словно совокупность комментариев отражает общественное мнение. Американец в гораздо большей степени, чем европеец, ориентируется на то, что думают и чего хотят массы; он хочет думать и хотеть так же, как и все остальные. Если он думает, что никто в Америке не хочет войны, то он тоже не хочет войны.

– Все это звучит довольно хорошо, – сказал Леттке. – Что еще нам предстоит сделать?

Яррендорф мрачно взглянул на него.

– Проблема заключается в следующем: то, что в Америке никто не хочет войны, не соответствует действительности. Многие хотят войны, пусть даже только потому, что она сулит деловую выгоду. Наши, скажем так, друзья могут удалять нежелательные комментарии, но они не могут аргументированно вмешиваться в дискуссии – не потому, что это технически невозможно, а потому, что это не соответствует их профессиональному имиджу. Они видят себя в роли арбитров, а арбитр не участвует в соревновании. Здесь вступаете в игру вы. У вас, как мне сказали, есть техническая возможность выдавать себя за американских участников в американской части глобальной сети. Это открывает интересные возможности. Я здесь для того, чтобы совместно с вами разработать стратегии воздействия на общественные дискуссии в Штатах в нужном нам смысле.

И этим они занимались в последующие дни.

Одной из стратегий было начать обсуждение с несколькими «куклами» одновременно. Одна из «кукол» выдвигала основные аргументы, после чего сразу же следовало одобрение со стороны других «кукол»: было ясно, что американцы еще больше, чем европейцы, придают значение тому, чтобы относиться к большинству, потому как этот маневр регулярно приводил к изменению собственного мнения у многих реальных участников дискуссии.

Другая стратегия заключалась в том, чтобы две «куклы» спорили друг с другом, причем одна «кукла», которая изначально высказывалась за участие США в войне, постепенно «позволяла убедить» себя и в конце концов признавала правоту другой стороны. Это тоже производило хорошее впечатление.

Через некоторое время они начали использовать компьютеры для поиска сообщений на форумах по определенным ключевым словам и отфильтровывали дискуссии для вмешательства. Так они смогли работать еще эффективнее.

Кроме того, каждую неделю проводилась встреча с двумя учеными. Один из них был американистом, прожившим долгое время в Соединенных Штатах и хорошо понимавшим американскую психологию, другой был специалистом по пропаганде из штаба Геббельса. Вместе они прорабатывали аргументы сторонников войны, которые группа Леттке собирала на протяжении недели, и искали способы их оспорить и стратегии для опровержения.

– Американец живет с ощущением, что ему не нужен остальной мир, – снова и снова заявлял американист. – Он знает, что Америка слишком велика, чтобы когда-либо стать завоеванной, поэтому ему нечего бояться, если он никуда не станет вмешиваться. Это то, за что нам следует зацепиться.

– Неужели Америка действительно настолько велика, что ее невозможно завоевать? – удивленно спросил Леттке.

– Чепуха, – с презрительной усмешкой ответил специалист по пропаганде. – Вспомните историю. Те же завоевания Чингисхана. Это были значительно большие, значительно более пустынные территории. Любую страну можно завоевать.

– Американцы этого не знают, – добавил его коллега. – Для них история началась всего сто пятьдесят лет назад.

Леттке именно так и показалось. Через упомянутую подставную фирму они подписались на некоторые американские электронные газеты, чтобы быть в курсе, что обычные американцы узнаю́т из новостей, и постоянно удивлялись тому, насколько мало освещались события, происходившие за пределами Америки. Польская кампания закончилась раньше, чем американская общественность обратила на нее внимание, и даже оккупация Дании и Норвегии в марте и апреле 1940 года оставила большинство американцев равнодушными. Настроение изменилось только в мае, с началом французской кампании, особенно когда после Бельгии и Нидерландов пала и Франция.

Франция завоевана! Париж захвачен! Они отпраздновали это шампанским, которое кто-то из группы раздобыл потайными путями. Настроение в тот день было хорошее, веселье лилось через край, как напиток в бокалах. Несмотря на то что среди них были и женщины, разговор как-то дошел до овеянных тайной приютов организации «Лебенсборн»: один из мужчин рассказал о друге, утверждавшем, что бывал там для выполнения своего арийского репродуктивного долга.