– Англия хочет навязать Германии войну, – сказал Армин, когда он, теперь уже доблестный немецкий мужчина, приехал навестить их в своем обтягивающем мундире со значком 14-й танковой дивизии. – Фюрер делает им одно мирное предложение за другим, но они отвергают их все. И непрерывно наращивают вооружение. Понятно же, что это значит.

– Чемберлен хочет мира, но многие в его правительстве и английском парламенте с ним не согласны, – считал отец. – Вот почему они срывают все усилия по урегулированию спора с Польшей вокруг Польского коридора.

– Германия становится для них слишком опасной, – сказал Армин. – Теперь мы являемся конкурентами за власть на континенте. Англия предпочла бы снова видеть нас на коленях, как это было после 1917 года. – Он сжал кулак. – Но они еще удивятся!

В августе в Берлине было создано «Справочное бюро вермахта о военных потерях и военнопленных» и введена система нормированного распределения некоторых продуктов питания. Владельцам «Фолькстелефона» это не добавило лишних забот; квота условных пунктов зачислялась на семейный счет, с которого они автоматически списывались при совершении покупки, а затем вы получали сведения о том, сколько пунктов осталось в распоряжении до конца месяца. Тем, у кого не было телефона, нужно было подавать заявление на получение талонов и вклеивать специальные марки; если перед вами на кассе оказывался такой человек, это могло занять много времени.

23 августа от Армина пришло сообщение:

У Хелен как раз был обеденный перерыв, и ей сразу расхотелось есть густую гороховую похлебку. Нервничая, она написала в ответ:

Она положила телефон рядом с тарелкой, ей пришлось неотрывно следить за ним во время еды. Наконец пришел ответ.

ВП, ВНСКТС означало «вынужден прерваться, выйду на связь, как только смогу». Армин любил сокращения такого рода с тех пор, как оказался в вермахте.

На следующий день пришло:

Затем в пятницу:

Она написала в ответ:

Это замечание ее уязвило, хотя она и знала, что брат сказал это не всерьез. Неужели ей действительно не хватало округлостей в нужных местах? Ей было восемнадцать лет, и уже три года она носила бюстгальтер, но она всерьез задавалась вопросом, а, собственно, для чего он ей.

Телевизионные новости в эти дни были сплошной суматохой, ужасно взволнованным жужжанием, которого Хелена избегала, насколько это было возможно. Затем, в четверг следующей недели, ее брат наконец снова дал о себе знать.

Внезапно Хелена почувствовала комок в животе. Уже довольно давно с солдатами нельзя было созвониться по телефону, а если написать им сообщение, которое не являлось ответным, то всегда приходило уведомление, что доставка не может быть гарантирована.

Она быстро ответила:

Хелена написала еще:

Но тут же пришло: «Сообщение не может быть доставлено из-за военного запрета на передачу сообщений и будет удалено».

На следующее утро, первого сентября, повсюду была эта новость – по телевизору, на радио, в новостном потоке телефона: «Фюрер: До 5:45 утра мы отвечали огнем. – Немецкий Вермахт отвечает на польскую агрессию со всей необходимой твердостью».

Это была война. И на ней был ее брат Армин.

* * *

В десять часов утра Адольф Гитлер выступил в Рейхстаге с речью, которая транслировалась в прямом эфире и много раз повторялась в течение дня. Отрывки из нее продолжали появляться в новостном потоке, и сегодня в школе никто больше не соблюдал предписания выключать телефоны во время занятий.

Когда в обед Хелена вернулась из школы домой, ее мать сидела перед телевизором, а не за обеденным столом.

– Вы знаете о предложениях, которые я делал для восстановления германского суверенитета над немецкими территориями. Вы знаете о моих бесконечных попытках, которые я предпринимал для мирного урегулирования вопросов с Австрией, потом с Судетской областью, Богемией и Моравией, – говорил Гитлер в этот момент. – Все они оказались напрасны. Невозможно требовать, чтобы это невозможное положение было исправлено мирным путем, и в то же время постоянно отклонять предложения о мире.

Раздались бурные аплодисменты. Мама покусывала костяшку большого пальца.

– Это просто немыслимо, как они к нам относятся, – пробормотала она, едва заметив возвращение Хелены.

– В течение четырех месяцев я молча наблюдал за событиями, хотя и не прекращал делать предупреждения, – уверял Гитлер. Монтажный переход, затем: – Два дня кряду я сидел со своим правительством и ждал, сочтет ли возможным правительство Польши послать полномочного представителя или не сочтет.

«Тьфу! – послышался чей-то возглас, и: – Неслыханно!»

– Вчера вечером они не прислали нам полномочного представителя, а вместо этого проинформировали нас через польского посла, что всё еще раздумывают, подходят ли для них британские предложения. Польское правительство также сказало, что сообщит Англии свое решение. – Фюрер говорил все более яростно. – Однако неправ окажется тот, кто станет расценивать мою любовь к миру и мое терпение как слабость или даже трусость!

– Верно, – пробормотала мама.

По телевизору показывали депутатов, которые громко кричали «браво!».

– Поэтому я принял решение и вчера вечером проинформировал британское правительство, что в этих обстоятельствах я не вижу готовности со стороны польского правительства вести серьезные переговоры с нами, – добавил фюрер. – Эти предложения о посредничестве потерпели неудачу.