Она, верно, только этого слова и ждала – тут же и развалилась. Развалилась, а вместо кирпича – золото! Ну, солдат, конечно, и сам попользовался, и хозяевам много осталось. И ему хорошо, и им хорошо. И стало им можно в избе жить, больше у них печка не кричала.

Блуждающие огоньки, к которым боятся подходить в лесу, на кладбищах, в заповедных рощах, в местах, где прежде были поселения или разрушенные строения, показывают клады.

Когда покажется счастливцу клад, он должен проговорить: «Чур! Чур! Свято место – чур, Божье да мое!» Или: «Чур, мой клад с Богом напополам!»

Затем желающий получить клад должен кинуть на место клада шапку с головы, что значит оставить в залог голову и никому не поведать тайны. Наконец, приговаривают: «Аминь, аминь, аминь, рассыпься!» Последние слова говорятся по тому случаю, что клады обычно являются в виде огоньков горящих воскуяровых свечей, золотых петухов и пр.

28 ноября 1905 года утром я выехал из Петрозаводска. Подморозило. Пара лошадей быстро несла меня в село Шуя. Тарантас усердно отсчитывал каждый толчок, не особенно приятно развлекая тем путешественника. В Шуе я пробыл с 10 ч. утра до 6 ч. вечера. На ночлег направился в Суну. Опять пара лошадей, но уже не быстро неслась эта пара, да и не могла нестись, если бы и хотела: дорога от Шуи до Суны была покрыта льдом с незначительными промежутками проталин. Лошади и тарантас постоянно скользили. Ямщик и я поминутно усердно выкрикивали: «Тпру-тпру-тпру-тпру-тпру-тпру» – и также усердно балансировали на тарантасе. И приятно и полезно!

– Нет уж, Федор, поезжай лучше шагом, – сказал я своему вознице.

– Да и то, барин, лучше. Эдакая беда-горе, прости ты, Господи, – бурчал Федор.

Поехали шагом. После понесенных трудов по части выкрикивания «Тпру-тпру, тпру» и балансирования на тарантасе мы с Федором отдыхали, молчали. Лошади плелись. Быстро пронеслась вперед мимо нас пара с колокольчиком.

– Спаси ты, Господи! Эка ведь несется, – изрек Федор.

И опять молчание. Вечер был очень темный. С обеих сторон дороги лес. Чувствовалось жутковато. Нужно было говорить: все веселее.

– Что это там блестит, Федор? – спросил я своего ямщика, указывая ему на лесную прогалину.

– Ничего не вижу, – был ответ.

– Да смотри, вон на прогалине огоньки, – продолжал я.

– Это так, барин, кажется, – может, от темноты, а может, и другое что.

– А что другое что?

– Бывает разное. Говорят, эти огоньки клады показывают. Вот недалеко от деревни Заозерья, Соломенского прихода, есть небольшой остров Тихон-Наволок, на нем многие по ночам видят огоньки: как свечки горят, – продолжал Федор. – Там клад непременно есть. Только трудно его взять: его достанет тот, кто проедет по одноночному льду на одноночном жеребце. Мой дед чуть не взял клад и без этого. Дед жил до ста лет и умер еще недавно. Он раз пахал на Тихон-Наволоке. Земля на острове мягкая, без камешка; лошадь была хорошая. Пахал дед, ни за что не задевая. Вдруг слышит дед, – соха за что-то зацепила и лошадь никак не может сдвинуть ее. «Но!» – говорит дед. Лошадь ни с места. «Но!» – и опять не везет. «Да, но же, черт тебя побери», – крикнул дед, рассердившись. Лошадь опять ни с места. Дед пошел посмотреть, за что задела соха, и видит, что задела за какой-то замок с пробоинами. Дед взял этот замок себе и продолжал пахать. К вечеру закончил пахоту и поехал домой. Настала ночь, старик спит и видит сон. Является ему старец и говорит: «Если бы ты не сказал черного слова “чёрт”, было бы богатства не только тебе, но и внукам и правнукам твоим на всю жизнь».

– Тпру-тпру-тпру, – закричал Федор и задергал вожжами. – Что это за оказия?

Присматриваюсь, – впереди стоить тарантас с кибиткой. Подъезжаем. Оказалось, быстро промелькнувшая мимо нас пара лошадей с колокольчиком, поскользнувшись на всем ходу, упала и теперь ямщик выбивается из сил, поднимая лошадей. Седок ругает его самыми жирными словами. Подняли лошадей, и кибитка с ругателем помчалась дальше. Мы поплелись опять шагом.

– Эко, прости ты, Господи, как ругается… И не стыдно, считает, и не грешно… – сетовал Федор. – Нет добра от черного слова… Вот если бы дед не выругался, было бы у нас теперь богатства…

Около села Ольхова несколько человек вырыли клад. Один из них с радостью воскликнул:

– Ну, теперь, ребята, будет на кабак и на табак!

Клад сейчас же провалился.

Между жителями селения Мегры есть предание о бочке с золотом, которую черт отнял у одного богача, опустил ее на дно реки и прикрепил там железными цепями. Вот это предание.

В осеннюю ночь кто-то постучался под окном богача. Он отодвинул ставень и спросил, кто беспокоит его в такую пору. Ответа не было. Богач уснул; но опять послышался стук. Мужик снова окрикнул, и снова было молчание. «Вероятно, – подумал он, – меня хотят ограбить», а потому снял со стены ружье и зарядил его пулею, намереваясь при малейшем шорохе выстрелить в вора. Только что успел он приготовить ружье, как опять послышался стук, и гораздо сильнее прежнего.

– Нет, уж теперь кончено! – сказал богач и выстрелил на удачу.

Пуля со свистом пронеслась вдоль улицы, а в то же время под окном раздался ужасный хохот, от которого у богача захолонуло сердце, а сам он затрясся, как осиновый лист. Торопливо он начал запирать окно, как – глядь, за окно держится мохнатая, костлявая рука и не позволяет задвинуть ставни. Богач схватил нож, чтобы отрезать ужасную руку, а из-под окна выставилось чудище с неподвижно косыми оловянными глазами, с черным лицом, ужасно изуродованным оспою и обросшим косматыми рыжими волосами. Чудовище приказывает богачу оставить бесполезное его намерение, выйти на улицу и следовать за ним. Делать нечего, надо повиноваться приказанию страшного ночного посетителя. Богач вышел на улицу. Чудовище схватило его за левую руку и потащило за собой вверх по берегу реки. Долгонько они шли; наконец страшилище остановилось и сказало своему дрожащему товарищу:

– Послушай, приятель, у тебя есть бочка с золотом. Я знаю, ты ни за что не расстанешься с ней; а чем пропадать такому сокровищу по смерти, отдай мне его: ведь я же помогал тебе наживать его… Но смотри, если откажешь моей просьбе, то сейчас же брошу тебя в воду.

Богач, как не любил свою бочку, однако, не желая умирать, согласился на предложение страшного незнакомца.

– Ну, когда ты согласен, то завтра в полночь я приду за бочкою. Теперь прощай! – И чудовище нырнуло в воду.

Мужичок смекнул тогда, что он вел беседу с чертом. На другую ночь стук-стук под окном. Мужик выглянул.