Без паники. Замок открылся, значит, крышку просто чем-то придавило.

Успокаивая себя, Ладжи в то же время чувствовал, как тело покрывается отвратительным липким потом, как нестерпимо начинают зудеть позвоночник и крестец.

«Какое, к черту, без паники! – вопила, казалось, каждая клетка напрягшегося организма. – Ты помнишь, через сколько минут после пробуждения отключается система жизнеобеспечения? Через пятнадцать? Или через пять?»

Ладжи уперся в крышку руками. Безрезультатно. Крышка не сдвинулась ни на миллиметр.

Черт возьми, хотя бы на что-нибудь опереться… Локти висели в воздухе, не находя опоры.

Ладжи попытался подтянуть затекшие ноги, но колени уперлись в стальную крышку. Стараясь перевернуться на бок, Ладжи сделал глубокий вдох и понял, что воздуха ему не хватает – отключилась система жизнеобеспечения.

Хватая раскрытым ртом остатки кислорода, теряя сознание, Ладжи исступленно колотил кулаками и коленями по крышке металлической коробки, в которой он оказался заперт.

На циферблате хронометра погас свет. Небытие.

* * *

Из открывшейся двери потянуло сквозняком.

Манум приподнял голову от стола, заваленного бумагами.

В комнату вошел Ладжи и приветственно помахал рукой.

– Привет, привет, – кивнул в ответ Манум и со стоном потянулся всем телом, довольный тем, что появился повод для того, чтобы сделать перерыв в работе.

Подойдя к своему креслу, Ладжи снял фуражку, отстегнул ремень и бросил все вместе на кресло у стены.

– Ну, как вчерашний день? – спросил Манум.

Он уже включил кипятильник и теперь, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги так, что они высунулись из-под стола, ждал, когда вода в стакане нагреется.

Ладжи сел за стол.

– Как обычно, – ответил он неохотно.

– Чистые бланки нужны?

Ладжи заглянул в ящик стола.

– Давай. Осталось всего штук пять.

– А «бегунков» было много?

– Двадцать три.

– Держи. – Манум протянул пачку чистых бланков. – Покойники были?

– Трое.

– Опять самодельные саркофаги?

– Да нет. Видно, кто-то занялся производством пустышек. Снаружи все вроде бы так, как и должно быть у настоящего саркофага, а под обшивкой вместо системы жизнеобеспечения просто комок проводов.

– Ловко! Кто-то делает на этом хорошие деньги! – Манум многозначительно потер большой палец о сгиб указательного. – А у меня вчера были две самоделки. Так представь себе, на одной – замок с секретом! Пришлось весь саркофаг тащить к нашим техникам. Но самое смешное, что и они не смогли его открыть!

Манум сделал интригующую паузу.

– Ну и что дальше? – без особого интереса спросил Ладжи, просматривая в оперативном блокноте свои вчерашние записи.

– Разрезали. А тот мастер-умелец, что был внутри, оказалось, давно уже отдал богу душу. Конструктивные недоработки.

– У тебя вода скоро выкипит.

– Спасибо.

Манум отключил кипятильник и засыпал в стакан с кипятком составленную им самим смесь трав, запас которой он держал в нижнем ящичке стола в бумажном пакетике и постоянно пополнял, принося из дома новые свертки. Аромат у получавшегося напитка был изумительный, но вкус нравился только самому Мануму, хотя предлагал он его каждому, кто заходил в комнату.

За четыре года работы в одной комнате с Манумом Ладжи научился заниматься своими делами, не обращая внимания на его болтовню. А того, в свою очередь, нисколько не смущало, что во время его рассказа Ладжи писал отчеты.

Балансируя на задних ножках стула и прихлебывая из стакана, Манум продолжал рассказ.

– А какие «бегунки» стали попадаться мне в последнее время! Скоро, наверное, я начну писать книгу воспоминаний. «Мои встречи с выдающимися людьми»! Вчера, например, вскрываю двухместный саркофаг и вижу: Бер Бернстад! Собственной персоной! Тот самый, который написал роман «Солнце восходит», по которому еще фильм был. Лежит этот самый Бернстад со своей женушкой, обнявшись. А жена у него, скажу я тебе, – куколка. Ну, пришлось мне, конечно, потревожить их сон. Сегодня утром заглянул в дежурку: он сидит, схватившись за голову руками, она бегает, тычет в него пальцем, кричит: «Он меня туда силой затащил!» В изолятор-то никому не хочется.

– Ты это все в своем отчете напиши, – посоветовал Ладжи, продолжая при этом заполнять бланки и регистрировать их в журнале.

Манум с шутливым отчаянием безнадежно махнул рукой.

– Не поймут… Да, кстати, – вспомнил он вдруг. – Тебе звонил некто, назвавшийся… – Манум заглянул в блокнот, – Рамп Оунз. Просил, чтобы ты, если сможешь, пришел сегодня после обеда в «Веселую маску». Он будет ждать тебя.

* * *

Ладжи открыл глаза и увидел ярко освещенный белый потолок. Он лежал на узкой жесткой кушетке, до плеч накрытый простыней. Ладжи повернул голову в сторону и увидел молодого мужчину, стоящего рядом с ним. Мужчина едва заметно улыбнулся.

– Ну, как вы себя чувствуете? – спросил он.

Ладжи хотел ответить, но в горле у него заклокотало. Откашлявшись, он сипло пробормотал:

– Нормально.

– Тогда вставайте.

Мужчина отдернул простыню, покрывавшую тело Ладжи, и положил на кушетку стопку свежего белья.

* * *

Бар «Веселая маска» находился на самом краю города, но Ладжи добрался до него быстро – машин на улицах почти не было.

Небольшой, освещенный рассеянным зеленоватым светом зал бара был почти пуст. Впрочем, в последнее время подобную картину можно было увидеть практически в любом увеселительном заведении. Возле стойки сидело только двое посетителей, в одном из которых Ладжи узнал Рампа Оунза.

Ладжи тихо подошел к нему сзади и осторожно тронул за плечо.

Рамп вздрогнул всем телом, втянул голову в плечи и, откинувшись в сторону, резко обернулся.

– Дьявол, – с облегчением выдохнул он, увидев Ладжи. – Ну и напугал же ты меня.

– Привет, Рамп, – улыбнулся Ладжи.

– Привет, – уже спокойно ответил ему Рамп. – Выпьешь что-нибудь?

Сам он, судя по туманному взору и несколько замедленной речи, был уже изрядно выпивши.

– «Пеструю смесь» здесь еще готовят? – поинтересовался Ладжи.

– Две «Пестрых смеси», – сказал Рамп, обращаясь к стоявшему за стойкой бармену с худым унылым лицом.

Взяв наполненные бокалы, они отошли в угол и сели за столик.

– Это здорово, Рамп, что ты позвонил. Давненько мы не встречались.

Рамп коротко кивнул и быстро посмотрел по сторонам, словно хотел убедиться, что за ними никто не следит.