Д. Миетон пишет: «Летом 1972 года ПЛ “Guardfish” (SSN 612) находилась в Японском море, когда мировые события подтолкнули ее и ее экипаж на участие в приключении века. С провалом парижских мирных переговоров 9 мая война во Вьетнаме приняла более крутые обороты, и наши войска начали минирование Хайфонга и других важных северовьетнамских портов, чтобы отрезать северовьетнамскую армию от поставок с моря. На “Guardfish” поступило сообщение с предупреждением о возможной ответной военно-морской операции со стороны Советов. Мировая ситуация была накалена до предела Никто не знал, как Советский Союз отреагирует на минирование. “Guardfish” заняла позицию около самой большой военной базы Советов в Тихом океане, на перископной глубине. Поздно вечером 10 мая визуальным наблюдением была обнаружена подводная лодка, пересекающая фарватер на большой скорости и направляющаяся прямо к ожидающей ее “Guardfish”. При более близком контакте в надвигающейся темной массе визуально удалось различить советскую ракетную ПЛ класса “Echo-2”».

Итак, волей случая мы вышли на подводную лодку Д. Минтона, вернее шли в надводном положении курсом 180° прямо на юг. Оставляя за кормой Аскольд, я думал о том, когда снова придется увидеть этот остров, красиво выступающий из недр залива Петра Великого.

Дорога была проторенная, по ней постоянно развертываются подводные лодки в южную часть Японского моря, поэтому проблемы, где маневрировать, чтобы с максимальной вероятностью обнаружить выход наших подводных лодок, у Дэвида Минтона не было.

Спешка с отправкой подводных лодок в Южно-Китайское море, очевидно, не позволила оперативному управлению ТОФ тщательно спланировать и начать скрытное развертывание подводных лодок, в том числе с применением мер дезинформации и отвлечения сил разведки на ложное направление.

Минтон пишет: «По мере того, как “Echo-2” продолжила свое движение к юго-восточному выходу из Японского моря, я, как командир, должен был принять два важных решения. Первое, стоит ли обнаружение советских подводных лодок того, чтобы прервать радиомолчание? Первоочередная задача во время проведения наблюдательных операций ПЛ — это как можно более раннее оповещение в случае необычного развертывания советских военных кораблей. Такой тип донесения, называемый “критическим”, раньше никогда не посылался. Я решил, что сейчас как раз тот случай, когда “Guardfish” может нарушить молчание и уведомить своего главкома о ситуации. Во-вторых, следует ли “Guardfish” прекратить свое наблюдение в Японском море и преследовать советскую ПЛ. Приказ командования относительно этого вопроса был — тишина. Но мне показалось, что главком хотел бы знать, куда направляются Советы. Поскольку у меня не было достаточно времени для ожидания приказов, я произнес девиз нашего главкома: “Слабый духом героем не станет”, — и мы тронулись следом».

А командир нашей К-184 А.С. Берзин в своих воспоминаниях сообщает: «И мая. Глубина 100 метров, скорость 12,5 узла. Отворачиваем от курса на 90 градусов каждый час, прослушиваем корму — нет ли слежения за нами подводной лодки США. Жизнь на подводной лодке налаживается, входит в походную колею. Из разведсводки: “Во Вьетнаме 6 ударных авианосцев и 2 десантных вертолетоносца”.

На сеансе связи была зафиксирована работа радиолокационной станции (РЛС) AN/APS-20 противолодочного самолета США “Нептун”. Сигнал слабый, уклонились отворотом от курса и уходом на глубину 200 метров. Через 30 минут в центральный пост прибыл командир ракетно-артиллерийской боевой части, капитан 3-го ранга Цимбаленко В.И. и доложил мне, что кабельная труба контейнера № 6 течет, т. е. контейнер № 6 не герметичен, а в нем находится ракета с ядерной боевой частью. Если контейнер будет затоплен, то ракета выйдет из строя. Фактически — это потенциальная авария оружия, которая, впрочем, экипажу и окружающей среде не угрожала.

Таким образом, с начала похода мы были озадачены ситуацией, что делать. Выслушав доклад капитана 3-го ранга Цимбаленко В.И. и предложения командира электромеханической боевой части, капитана 2-го ранга Байбурина М.С., я принял решение открыть спускной клапан в 7 отсеке, чтобы вода из кабельной трубы контейнера № 6 поступала в трюм, что было и сделано. Замерили поступление воды —10 литров в минуту. Воду из трюма периодически приказал откачивать насосом. Кроме того, решил всплыть в надводное положение и попытаться заделать отверстие (или трещину) в кабельной трубе контейнера № 6».

Владимир Иванович Цымбаленко был грамотным ракетчиком, ответственно относился к исполнению должностных обязанностей, за что и уважал его командир.

Вспоминается один смешной случай. Вернулись однажды с ракетной стрельбы. Ракетный контейнер по левому борту возле рубки, куда была загружена практическая ракета, дал сбой, ракета не вышла. Начали разбираться, когда открыли крышки контейнера, из него очумело выпорхнул воробей, все, кто был на пирсе, радостно заорали, воробей виноват, сорвал ракетную стрельбу целого атомохода, доложили командиру, он вынес свой вердикт: плохому танцору и воробьи мешают. Все, разумеется, понимали, что дело не в воробье, но шутка всегда помогала.

«В 15.20 всплыли в надводное положение, подняли контейнеры № 5 и 6, группа специалистов начала обследование кабельной трубы контейнера № 6. Через 10 минут на горизонте появились силуэты двух японских рыболовных судов. Легли на курс отхода от них, в 15.35 зафиксировали работу радиолокационной станции AN/APS-20 противолодочного самолета США “Нептун”: сигнал слабый. Я дал приказание произвести срочное погружение и уклониться от самолета, капитан 3-го ранга В.И. Цимбаленко и капитан 2-го ранга М.С. Байбурин доложили, что все осмотрели, все цело и в исправности, т. е. видимых причин нет. Через 30 минут опять пошла вода через спускной клапан в 7-м отсеке. Принял решение снова всплыть в надводное положение для устранения течи».

Марат Сергеевич Байбурин, крепкого телосложения, немногословный, говорил всегда спокойно, голоса не повышал, но все на подводной лодке его слушались и уважали, зная, каким непререкаемым авторитетом он пользуется.

Он предложил обмотать фланцевые соединения бинтами, пропитанными эпоксидной смолой. В 20.00 всплыли в надводное положение и выполнили это предложение, передали также на берег радио о течи в контейнере № 6. Получили информацию: «Авианосцы “Корал Си”, “Китти Хок”, “Констелейшн” 190 миль севернее Да — Нанг. АВУ “Мидуэй” восточнее Сайгона, в обеспечении 47 кораблей. За сутки с авианосцев совершено 369 самолетовылетов, из них на удары — 279. В течение суток корабли 7-го флота и бомбардировочная авиация дважды производили артиллерийский обстрел и бомбардировку портовых сооружений Хайфона и Кам-фа, острова Как-ба и полуострова До-шон, в результате которых в порту Кам-фа был подожжен советский теплоход “Г. Акопян”, вертолетоносец “Окинава” в составе амфибийной группы находится в 180 милях севернее Да-Нанга».

Обстановка вокруг Вьетнама продолжала накаляться. Как дальше развернутся события, никто не знал, мы были готовы к худшему сценарию.

Минтон вспоминает: «В течение следующих двух дней советская подводная лодка часто замедляла ход и длительное время находилась на перископной глубине, по-видимому, получая подробные приказы от военно-морского командования. Во время прослушивания “Echo-2”, “Guardfish” замедляла скорость, что значительно расширяло диапазон действия ее сонара. К удивлению и смятению экипажа, мы смогли обнаружить па меньшей мере еще две, а возможно, и три другие советские подводные лодки в этом районе. Одной подводной лодке сложно преследовать три, а уж преследовать четыре просто невозможно. Группа слежения на “Guardfish” сосредоточила все свои усилия на удержании контакта с “Echo-2”, которую они идентифицировали визуально».