– Это верно. Нгуен, еще одна просьба есть… – Хваленский обернулся и, увидев, что все уже отошли к самолетам, быстро произнес: – Пусть кто-нибудь из твоих парней заберется на дерево и наблюдает, не появится ли снова американский разведчик.

– Будет сделано.

– Вдруг вернется… У тебя есть зенитные пулеметы?

– Есть, три штуки. Лучше бы без них обойтись. Шуму много, толку мало.

– Лучше бы… – вздохнул майор. – Но все-таки с ними спокойней.

– Хорошо, я прикажу их приготовить.

– Спасибо.

Вьетнамец неслышно ушел, а техники занялись проверкой «МиГов» на предмет повреждений. Все оказалось в норме – вертолетчики свое дело знали.

Потом настал черед вооружения. «МиГи» транспортировали заправленными, но невооруженными. Не рискнули – была вероятность того, что при перевозке повредятся контакты электрической цепи и оружие потом откажет. Поэтому заниматься им пришлось прямо в лесу. Делали все опять же вручную. Каждую машину вооружили двумя ракетами «воздух – воздух» и подвесной пушкой. На два оставшихся пилона под крыльями еще на аэродроме были подвешены дополнительные баки с топливом – так, на всякий случай.

– Р-раз-два, взяли! – и, поднатужившись, техники поднимали из ящика тяжеленную ракету.

– Держи, держи, мужики, я ща! – торопливо бормотал вооруженец, защелкивая фиксаторы, которые крепили смертоносный снаряд на пилоне. – Готово! Давай на другое крыло…

Покончив с ракетами, техники принялись за пушки. Поскольку расстояние от брюха самолета до земли составляло менее метра, а подвесной контейнер с пушкой весил хорошо за две сотни килограммов, подвеска его вручную оказалась нелегкой задачей. Шестеро мужиков, согнувшись буквой «зю», держали контейнер на весу и ненавязчиво подбадривали молодого вооруженца, крепившего пушку под брюхом самолета. С грехом пополам чертов контейнер все-таки подвесили; передохнув, справились и с другим. На все про все ушло два часа.

Потом делать стало нечего. Сидя возле замаскированных самолетов, летчики и техники разговаривали о том о сем, чтобы скоротать время.

– Был у меня забавный случай, – с улыбкой рассказывал майор. – Полетел я на «охоту», ну, и забрался в глубь Лаоса, чтобы подловить американцев еще на подлете… Рацию переключил на их частоту – и слушаю переговоры. Тут у меня на локаторе две цели нарисовались. Пока к ним приближался, слышу диалог по радио: «Джонни, глянь, розовые слоны!» – «Да какие еще слоны, у тебя глюки!» – «Смотри сам, идиот, вон они, внизу, у холма!» – «О, и правда… Слоны… Черт, почему они розовые?» – майор умолк, прислушиваясь к далекой-далекой перестрелке на юго-востоке.

– Ну а потом что было? – нетерпеливо спросил кто-то из техников.

– Да ничего, – пожал плечами Хваленский. – Сбил я один из тех вертолетов, второй сел рядом и подобрал экипаж. Они, видать, караваны на Тропе искали. Я еще над ними пару кругов сделал – пытался слонов рассмотреть.

– Увидели? – полюбопытствовал Володя. Про это майор ему раньше не рассказывал.

– Угу. Четыре таких… темно-розовых, как лосось, что ли. Тюками увешаны, и люди рядом шли. Ну, я высоко был, они как игрушечные выглядели.

– А что, слонов партизаны тоже используют? – удивился кто-то.

– А то! Это ж готовый грузовик, только траву жрет, а не бензин.

– Интересно, а почему они розовые были? – задумчиво спросил техник-вооруженец.

– А хрен его знает. Может, пыль там такого цвета, может, вьетнамцы их специально выкрасили… Как в том анекдоте про матросов на зебрах. Психическая атака!

Вечер вступал в свои права. Скрылось за холмом солнце – и слегка посвежел воздух, и удлинились зыбкие тени, быстро превратившиеся в сплошные сумерки, и молчаливей стали люди, сидевшие возле самолетов… Потом солнце и вовсе провалилось за горизонт – и джунгли залила темнота. Ночь выдалась безлунной. Теперь можно было не опасаться американцев – они не рисковали соваться в джунгли ночью, а их самолеты до самого утра не могли бы нанести удар по полосе. Разве что «Б-52» – но это было уж очень маловероятно… Ну, еще были «Интрудеры», палубные бомбардировщики, но и они так далеко от побережья не залетали.

Хваленский бросил взгляд на часы – предстояло еще почти два с половиной часа ожидания. Рядом с летчиками неслышно появился командир вьетнамского отряда, проверявший посты.

– Все нормально, товарищ Хваленски? – спросил он.

– Да, Нгуен. Но мне снова нужна помощь. Надо очистить полосу и выкатить самолеты.

– Хорошо, – кивнул вьетнамец.

Опять из зарослей появились его бойцы, в считаные минуты убравшие с полосы маскировку. Потом дружными усилиями «МиГи» выкатили на стартовую позицию, и майор предупредил ведомого:

– Буду взлетать – не смотри мне вслед. Ослепит, глаза не сразу к темноте привыкнут.

Володя кивнул.

– Если я не смогу взлететь, будешь сопровождать американца в одиночку. Позывные помнишь?

– Помню. Он – Птица, РП – Гнездо, я – Лис-два.

– Верно.

Последний час тянулся бесконечно долго. Не было уже сил ни разговаривать, ни что-то делать – все мысли крутились вокруг предстоящего задания.

В половине одиннадцатого офицеры забрались в кабины своих истребителей и стали ждать команды на взлет. Американец должен был выйти на связь с вьетнамским диспетчером примерно в 22.55 и доложить, что готов следовать на аэродром. Уже в 22.52 они запустили двигатели и стали держать их на малых оборотах, чтобы в случае чего сразу взлететь и не тратить времени на запуск.

Радио проснулось в 22.57:

– Гнездо – Стае, Птица летит на север, немедленно взлетайте! Повторяю, Птица летит на север, немедленно взлетайте! У вас полторы минуты, повторяю…

– Лис – Гнезду, понял, – коротко ответил майор. – Лис-два, готов?

– Готов, – бесстрастно отозвался Володя.

Захлопнув фонарь кабины, Хваленский включил тормоза и плавно двинул вперед рычаг газа, увеличивая обороты. Самолет мелко подрагивал, пока турбина раскручивалась до максимальных оборотов. Потом майор отпустил тормоза, дав самолету тронуться с места и начать разбег, и повернул красный тумблер.

Спустя секунду к шуму двигателя примешался басовитый рев пороховых ускорителей. Оставляя за собой грандиозный огненный шлейф, «МиГ» рванулся вперед, словно пришпоренная комета. Летчика вжало в кресло куда сильнее обычного – тяга двигателя почти удвоилась за какое-то неуловимое мгновение. По обе стороны машины почти вплотную мелькали стволы деревьев, сливавшиеся на громадной скорости в какое-то подобие частокола. Полоса стремительно убегала назад, и когда до ее конца оставалось метров пятьдесят, летчик плавно взял ручку на себя. Джунгли вдруг резко провалились куда-то вниз. Под брюхом самолета промелькнули стоящие у торца взлетной полосы деревья, а потом и они пропали в ночи. Остались только чистое небо, усыпанное блестками созвездий, да мягкий зеленоватый свет приборов.