– Нет, – покачал головой Андрей, поднимая голову, – Борис сделал все правильно. Этот ученый нас бы размазал сначала, а потом взялся бы за Корнеева, но результат был бы таким же, да еще с последствиями.

Вот! А то все Борис, Борис! А я тоже умею выстраивать логические цепочки и понимать, кому и что грозит в конце.

– Ты силы не расходуй, – попросил Вадима, – боль убери и отстань от меня.

Друг крепко стиснул челюсть, лишь на мгновение прикрыл глаза и сделал то, что я просил. Долгожданный сон пришел совсем скоро, я слабо улыбнулся всем напоследок и отключился.

Я не знаю, сколько времени спал, да и что мне снилось, плохо помнил. Пожалуй, только несколько моментов меня сильно напрягало: я искал свою стихию, бродил по темным лесам и пустыням, а она от меня всегда ускользала. Вот он, огонек, маленький, еле заметный, но каждый раз, когда протягивал к нему руку, он исчезал: то ветер его задует, то песком засыплет. В какой-то момент даже смирился с неизбежным. Ну а что: есть маг, и нет мага.

Чем буду в этом случае занимать? В службу контроля точно не вернусь, кому я там такой нужен? В стаю? Так я даже защитить никого не смогу, а у нас в команде постоянно какие-то происшествия происходили, быть балластом мне не хотелось совершенно, я привык к другой жизни, а та, которая мне свет, она для меня чужая… не моя. Да и потом, что я теперь могу дать Авроре? Вот он я, никому не нужный, возьми хоть ты?

Думаю, она так же не согласится на такую роль, я ей, если вспомнить, другую жизнь обещал. С другой стороны, построю ей школу-интернат с яслями и группами для новорожденных, пусть свои мечты осуществляет…

Еще в моем сне присутствовала вода. Огонек мой она не тушила, но везде и всюду тонкой струйкой следовала за мной. Этот ручей сначала немного нервировал, потому что появлялся там, куда я шел, а потом даже смирился с его нахождением рядом со мной и часто искал, когда тот пропадал на некоторое время.

Перед тем, как окончательно открыть глаза, помню только, как вода добралась до моих ног, успокаивая кожу и расслабляя.

Кстати боль – она почему-то так до конца и не ушла, присутствовала со мной постоянно, но я к ней уже стал привыкать, пусть не всегда было комфортно, но терпимо даже иногда.

Открыл глаза и замер.

Комната, в которой лежал, была погружена в полумрак. Судя по всему – сейчас ночь, а я вот, как чувствую, выспался. Прищурился, потому что с непривычки было тяжело сориентироваться, и поморщился.

Да, лицо тоже болит. И где мой персональный лекарь? Когда Вадим рядом, любая боль – это не боль, он профессионально снимал все!

Чуть повернув голову в сторону, обратил внимание, что комната-то большая, да еще и когда принадлежала мне. Похоже, родители забрали меня в родовое гнездо, где хотели хоть как-то вылечить в стенах, пропитанных магией.

А вот и не помогло, ха-ха.

В общем-то, в одиночестве я был не долго. Дверь в комнату открылась, пропуская полоску света в помещение. Потом послышался топот ножек и тихое:

– Борис, ты спишь? – я чуть не подскочил от удивления, мог бы – встал, а так повернул голову в другую сторону и увидел…

– Нет, Мила, не сплю…

А в груди что-то сжалось даже.

– Тебя тот дядя испортил, – проговорила девочка, – ты весь в шрамах, но мама и папа тебя каждый день лечат, но не помогает.

– Я знаю, – слабо улыбнулся.

– Зато поможет вот это! – девочка подошла ближе и положила мне в раскрытую ладонь что-то холодное.

– Что это? – уточнил, тихонько сжимая пальцы, ощупывая края предмета.

– Это кулон! – доверительно сообщила девочка, – в форме сердечка. Тебя любовь спасет.

– Где ж ее взять-то? – даже подивился, – ты вот меня любишь, твои родители меня любят…

– Да не эта, – закатила к потолку глаза Милана и даже цокнула на меня, как на маленького. – Настоящая, которая бывает между взрослыми.

– А? Эта?! Тогда ничего не выйдет точно…

– Выйдет! – уверенно произнесла маленькая, – я ж знаю больше, чем некоторые!

Да уж, как я мог позывать, что у нее есть прекрасный дар…

Собственно, больше ребенок ничего не добавил, юркнул в коридор и громко оповестил всех:

– Борис проснулся!

Первым в комнату влетел отец, потом мама, а дальше толпой: Аврора, Зиночка, Настя, Вадим с Андреем! Даже магические существа и саламандра! Все!

– Ты как?! – заявили они хором и почти одновременно.

– Живой, – это, пожалуй, в моем случае было самое главное.

– Вот и хорошо, – запричитала мама, а я смотрел на Аврору, которая рассматривала меня так, как будто видела впервые. Вижу же, что подойти хочет, а стесняется.

– Ну, обними, – прогнусавил, а девушка улыбнулась, протиснулась вперед, быстро села на стульчик рядом и привычно положила свою голову мне на грудь.

Почему привычно? Потому что она так всегда делать любила, потому что каждый раз под ее головой просыпался огонь и начинал греть Аврору.

– Не двигайтесь! – приказал всем мой отец, а я не сразу понял, что не так, а потом как понял!

– Вот так и лежи! – велел магине, которая от радости даже расплакалась.

– Хоть вечность! – прошептала она, прижимаясь щекой к груди, а внутри меня появился маленький, совсем неприметный огонек.

– Вечность не надо, – усмехнулся, – справимся быстрее.

А потом в комнате стало как-то совсем пусто, только одна маленькая мордашка в дверном проеме появилась, показала мне большой палец, послала воздушный поцелуй и исчезла в коридоре, прикрывая за собой дверь.

– Давай еще раз уточним один вопрос, – подал голос я, – ты за меня замуж пойдешь?

Аврора оторвалась от меня на мгновение. Подняла голову и твердо произнесла:

– Пойду! Без меня ты пропадешь!

Что верно, то верно!

Девушка снова вернулась на то место, где лежала до этого, а я заснул, теперь уже точно уверенный в том, что все будет в сто, нет – в тысячу… Что ж как мало-то! В миллион раз лучше!

Да, именно так!

Эпилог

Корнеев

На ноги я поднялся только через неделю. Идти смог, держась исключительно за Ромова или Вадима, но в моем случае это было большим достижением.

Первое, что сделал, полноценно принял душ, потом, когда остановился перед запотевшим зеркалом, провел рукой по стеклу и внимательно посмотрел на свою подпорченную физиономию.

– Было еще хуже, – сообщил Андрей.

– Шрамы вроде как украшают мужчину, – уточнил у него, а сам рассматривал свою правую сторону лица, где