— Тебя сопровождает целая армия следопытов.

— Кто бы сомневался. Надеюсь, у Вербицого хватит терпения, — ответил Горбунов-старший.

— С головой у него все в порядке. Жду тебя в скверике.

— Так все просто?

— Кто бы сомневался. Адвокат вышел на улицу. Вербицкий поправил бинокль.

— Вышел, — шепнул помощник.

— Он меня не интересует. Видишь красную спортивную машину? Только что подъехала.

— Там телка за рулем.

— Мне не терпится с ней пообщаться. Восемь месяцев назад она бежала из колонии, с помощью начальства. Кому хочешь мозги запудрит, исчадие ада. Дай команду перекрыть все улицы, ведущие к вокзалу.

— Понял.

Адвокат подозрительно осмотрелся по сторонам, подошел к спортивной машине и сел в нее.

— Липа? — спросила Марго.

— Настоящие. Можешь проверить..

Он положил чемодан ей на колени. Рита открыла крышку, и ее взору предстала груда денег. Она взяла несколько пачек, пролистала их. Одну из купюр проверила на просвет.

— Вот теперь верю.

— Я всегда был надежным партнером, дорогая.

— У меня изменились планы. Ты мне больше не нужен. Проваливай!

— Решила меня кинуть? Рита достала пистолет.

— Хочешь сгнить на пригородной свалке?

— Лучше поживу еще. Прощай, дорогая. Удачи тебе. Он вышел из машины. Мотор взревел.

Худяков отдал по рации команду:

— Полный вперед, мальчики! Не упустите ее. Направление — загородное шоссе.

Из рации послышался голос оперативника:

— В зале замечен Олег Громов. Какие указания?

— Оставьте его в покое, он нас не интересует. Помощник с удивлением посмотрел на начальника:

— Они же соучастники! И старик тоже.

— Маргарита Палмер за все ответила. А за аферу с деньгами и убийства будет отвечать красотка из спортивной тачки. Какие у тебя претензии к Громову?

— А как же адвокат с чемоданом?

— У него нет чемодана. И отпечатков не оставил. Кого ты хочешь прижать к стенке? Лучшего адвоката города? Возьмете бабу, приведете в мой кабинет.

Адвокат, размахивая тростью, неторопливо прогуливался по скверику. Заметив сына, сидящего на скамейке, присел рядом.

— Странно, они меня не пасут.

— С журналистами и адвокатами лучше не связываться, себе дороже выйдет. Они видели нашу виртуозную работу.

— Логично. Моя речь на суде им не понравилась бы.

— И они это знают.

— Тяжело будет жить на пенсию.

— И мне не легче. На новые галстуки денег не осталось, машина восстановлению не подлежит — металлолом.

— А как же квартирка в Париже?

— Уехала в Иркутск. Выслал деньги детям Риты, это ее доля.

— Зачем же свои отдавать? Мог бы взять из чемодана.

— Не мог. Деньги в чемодане меченые. Краузе не был таким идиотом, чтобы разбрасываться миллионами. Он никому не верил и правильно делал.

— Как ты узнал?

— Достал купюру и бросил на тротуар возле банка. Какой-то чудик ее подобрал и тут же побежал в банк менять. Ему не повезло, через десять минут подъехали оперативники. Парня вывели под белы рученьки. Отпустят.

— Почему же ты меня не предупредил? Вот негодяй!

— Я знал, что ты не допустишь ошибки. Старик подумал, потом крякнул.

— Черт! Красивую историю провернули.

— Об этом я не думал, я выполнял последний наказ Бориса Горелова и тетушки Зи! Свое слово я еще умею держать. А деньги дело наживное, отец.

Впервые Олег произнес слово ОТЕЦ. Старик расплылся в улыбке, по его щеке скатилась слеза.

1.

На открытие нового медиа-холдинга собрались сливки общества со всей области. Перед двадцатапятиэтажным зданием на площади начался митинг. На специально сколоченную трибуну поднимались все новые участники хорошо разрекламированного события. Малозначительное для простого обывателя, оно превратилось чуть ли не во всенародный праздник. Открытие холдинга показывали все телеканалы, с трибуны выступал мэр, губернатор и прочие высокопоставленные чиновники.

Следователь Вербицкий заметил в толпе приятеля и начал пробираться к нему поближе.

— Привет, Олег.

— Илюша! Давно не виделись.

— Ты же зазнался, получив штурвал новой газеты.

— Видишь, сколько тут этажей. На каждом своя редакция нового издания. Он хочет затопить новостями весь Урал, Сибирь и Дальний восток. Я ездил в командировку, открывал филиалы, потому и не виделись. Могучий мужик.

— Ты говоришь о Вольнове?

— О ком же еще? С его связями в Москве, энергией, точным пониманием задач и мощной финансовой поддержкой он своего добьется. После смерти старика наш «Вестник» дышал на ладан, а теперь посмотри — из жалкой газетенки создана империя.

— Темная лошадка, — вздохнул Вербицкий.

— Кто о чем, а вшивый все о бане.

— В Москве Павел Вольнов звезд с неба не хватал. Обычный репортер. И в кого он превратился за два года? Супермагнат. За его карьерой большие деньги. С помощью «четвертой власти», как принято называть прессу, они хорошо отмываются.

— А вот завидовать нехорошо, товарищ следователь по особо важным делам. Мой отдел раскрыл преступлений за год вдвое больше, чем твоя прокуратура.

— Мы работаем по закону, а вы запрещенными методами.

— Какая разница? Дело-то одно делаем. Тебе, Илюша, везде мерещатся махинации. Вольнов во всеуслышание заявил: «С коррупцией и преступностью будет покончено!» Он свое слово держит. Криминальные авторитеты его боятся больше, чем всех вас, силовиков, вместе взятых. Прокуратуру можно купить, Вольнова купить нельзя.

— Кто стоит с ним рядом? — спросил Вербицкий, пропустив мимо ушей замечание Олега.

— Костя Цимбал, его правая рука. Сует свой нос везде, где надо и не надо. Серый кардинал.

— Первый раз слышу.

— А он не светится. Занимается только внутренними делами холдинга. Держит всех в ежовых рукавицах.

— И смыслит в журналистике?

— Судя по выступлениям на совещаниях, смыслит.

— Хватит тут давиться, пойдем пивка попьем.

— Ты прав. Спектакль затянулся.

2.

Когда Олег вернулся домой, Лариса набивала рюкзак вещами. Она была в джинсах и ветровке.