Что ж, всегда надо с чего-то начинать.

- Добрый день! – улыбка Аврелия была профессионально ослепительной и ледяной. – А где Глория?

- Приболела, я отправил ее домой после обеда, - ответил я. – Вот, заглянул спросить, не нужна ли помощь.

Аврелий протянул обогревающего колобка покупательнице и сказал:

- Отлично, мне как раз нужны еще две руки. Подхватите там ящик с серебряными пластинками у черного хода?

- Подхвачу, конечно! – дружелюбно заверил его я.

Ящик с заготовками для артефактов был небольшим, с коробку для сахара – и Аврелий очень удивился, когда вошел в магазин, пересчитывая купюры, а этот ящик вдруг прилетел ему в голову.

Маг успел выбросить вперед руку и швырнуть в меня белый искрящийся сгусток: я пригнулся за витрину, и надо мной что-то раскололось и зазвенело, осыпаясь веером стеклянных брызг. Вот, это уже по-нашему: когда-то в детстве и юности я научился драться и теперь обнаружил, что соскучился по этому славному делу.

Я огляделся. Под витриной лежали серебристые рыбки ножей – кухонные артефакты. Отлично, я умею обращаться с ножами любого вида. Аврелий и охнуть не успел: я метнул три ножа сразу. Один из них отхватил ему седой локон, второй чиркнул по щеке, а третий прошел так, что под ремнем его штанов лег широкий разрез.

- В следующий раз возьму ниже, - пообещал я, выпрямляясь. С улицы доносились охи и ахи, и кто-то предметно размышлял, не позвать ли полицейских, которые как раз прошли мимо в сторону пивной. Аврелий растерянно смотрел на меня, зажимая порез на щеке, кровь струилась сквозь его пальцы, и я давно не чувствовал себя настолько счастливым. – И подхолощу вас, чтобы вы не лезли к чужим женам. Аврелий, я понимаю, что в зеркале вы скучали, но в Итайне баб, что ли, нет?

Ноздри Аврелия дрогнули, словно он прикидывал, как именно спустить с меня шкуру. Зеваки у дверей решили все-таки позвать полицию – чисто так, на всякий случай.

- Вы, молодой человек, слишком дерзите, - в голосе Аврелия звенел лед. Я подбросил на ладони последний серебряный ножик и подумал, что если Аврелий захочет, то я сам загоню его себе в глаз.

Но он не захочет. Тогда потребуется убегать, скрываться, а этот щеголь не из тех, кто бегает.

- Вы, Аврелий, продолжайте учить мою жену, - парировал я тем же тоном. Аврелий стиснул губы в нить, провел пальцем по щеке – на месте пореза осталась тонкая розовая полоска. – Учите ее хорошо, со всем усердием. Но если вы попробуете катить к ней бубенцы, то я обещаю, что отрежу их. И скормлю вам. Мне приходилось готовить только бараньи яйца, но я уверен, что не оплошаю.

Аврелий вздохнул. Посмотрел на меня, как на идиота, причем, опасного. Но он молчал – значит, все правильно понимал и мотал на ус.

- Кстати, - добавил я. – Откуда вы знали, какое именно противоядие мне дать?

Маг выразительно завел глаза к потолку.

- Много лет назад в том лесу жили хищные пауки, - процедил он. – Я подумал, что они вернулись, и создал лекарство именно от паучьего яда… сейчас вижу, что напрасно я это сделал.

- Глория никогда не будет вашей, - произнес я. – Знаете, почему?

- Потому что она порядочная женщина, - Аврелий ответил верно, и я кивнул.

- Вот именно. Надеюсь, вы меня поняли.

Полицейский свисток заскреб по нервам и ушам как раз тогда, когда я вышел из магазинчика. Народ, столпившийся на ступенях, смотрел на меня с искренним страхом.

Интересно, пойдет ли это на пользу моему ресторану?

11.3

Глория

Пирог у Виктора получился в точности таким же, какой пекла я. Вот она, главная приправа и настоящее чудо – люби то, что ты делаешь, и у тебя все обязательно получится так, как надо. Вот и у Виктора все получилось – когда он позволил себе быть собой.

Вернувшись домой – надо же, я считала это место нашим с Виктором домом – я провела полчаса за его рабочим столом, записывая рецепты. Судя по кипе бумаг, девятый том «Академии кухни» был восстановлен, и Виктору пришлось изрядно потрудиться.

Надо же – совсем немного времени прошло с нашего знакомства, а сколько всего успело случиться!

Дописывая очередной рецепт, я невольно задумалась о том, что Бруно молчит слишком уж долго. Или Айзен заговорил и рассказал такое, что ни в коем случае нельзя допускать к этой информации посторонних? Мне невольно сделалось не по себе. Я снова вспомнила Кукловода. Сколько Хотс будет его искать?

Стоило мне подумать о Кукловоде, как висок наполнился нудной пульсирующей болью. Я встала из-за стола, быстрым шагом прошла в ванную, чтобы умыться, и, заглянув в зеркало, увидела, как по коже расплывается темное пятно, похожее на раскинутую паутину.

Такого заклинания я не знала. Нам о нем не рассказывали. Темные иероглифы парили над паутинной сетью, и все, что я могла сделать, это бросить в них Отторгающий знак. Золотистый туман окутал мою голову, и боль отступила, а дышать стало легче.

Отлично. Кто бы ни бросил в меня эту сеточку, теперь он не имеет надо мной власти.

- Умница! – рассмеялся голос Кукловода. Я обернулась – нет, никого. Он не выпрыгнул ко мне из темного угла. Голос звенел и дрожал, отражаясь от сводов черепа и расплескиваясь по мрамору пола. – Ты и правда одна из сильнейших волшебниц этого поколения!

Значит, Кукловод нашел способ добраться до меня. Наверно, я была неосторожна и оставила ту нить, по которой он пришел сюда. Я оперлась о край раковины, посмотрела в зеркало: мое отражение плясало и сбоило. Вот я вижу свое лицо – а вот на меня уже смотрит Кукловод: улыбается хищно, так, словно готов вгрызться мне в шею.

Он ненавидел меня – и нуждался во мне, это было видно по алчности, которая сейчас наполняла его осунувшееся лицо.

- Кто ты? – спросила я и не узнала своего голоса: хриплого, мертвого. Так могла бы говорить смерть. – Кто ты, назовись!

Я вбросила в зеркало заклинание, которое называлось Ключом истины – нырнув в зеркальные пространственные ходы, оно устремилось к Кукловоду, и теперь самым главным было смотреть ему в глаза и не отводить взгляда. Когда Ключ истины доберется до него, он вынужден будет говорить правду. Пока мы связаны чарами, у него не будет другого выхода, а он не разорвет эту связь – ему что-то нужно, и я не хотела сдаваться, не узнав, что именно.

Кукловод усмехнулся. Ненависть в его глазах могла бы испепелить. Я усилила свои защитные чары, и он ответил по-эльфийски:

- Celefantho Thanar.

Вот, значит, как. «Сильный и достойный». Истинное эльфийское имя – как жаль, что его нет ни в каких регистрационных документах! Эльфы не раскрывают своих настоящих имен вне Благословенного края. Можно было бы, конечно, отправить на нашу родину полицейский запрос, но я прекрасно знала, что с ним сделают.

Используют в нужнике. Так эльфы поступают со всеми бумагами людей, пока у них есть такая возможность.