– По крайней мере пытается. И я для него женщина, а не товарищ женского пола, – сухо ответила Женя, умолчав о природе своих отношений с Димой.

– Рад. За тебя. – тяжело уронил он, а потом вдруг невесело хмыкнул: – Быстро ты нашла мне замену. Я ж говорил, что у тебя ко мне просто влюбленность и что это пройдет.

Сука.

Жене хотелось выть и кататься по земле.

Она долгих три недели по кирпичику восстанавливала себя из руин, а этот мудак пришел и снова разрушил все до основания. Просто потому, что он, видите ли, привык к ней!

Женя опустилась на скамейку и прижала ладони к лицу. Слез не было, хотя под веками невыносимо жгло.

– Саня, я тебя часто о чем-то прошу? – глухо спросила она, уткнувшись в ладони. Смотреть на него было выше ее сил.

– Почти никогда.

– Так вот сейчас попрошу. Пожалуйста, умоляю тебя, заклинаю: уйди из моей жизни. Свали раз и навсегда. Ты не можешь дать то, что мне надо. Ты даже, блядь, не понимаешь, что мне надо. Иначе бы не пришел сегодня. Ради всей нашей бывшей дружбы, ради всего хорошего, что было… оставь меня в покое!

И тут она все же заплакала, чувствуя, как горячие капли просачиваются сквозь сплетенные пальцы и падают на платье, превращаясь в мокрые пятна.

Когда Женя немного успокоилась и отняла руки от лица, рядом с ней уже никого не было.

– Ты не пьянеешь, – обиженно заметил Игорь, глядя на то, как Саня наливает себе еще одну рюмку. – И просто зря переводишь мой дорогой коньяк.

– Я тебе еще куплю.

– Мозги себе купи. И обратный билет в Москву. Мне на работу завтра вообще-то.

– Возьми отгул. Я вот взял.

– Бро, я не могу с тобой пить третий день подряд. У меня печень не казенная.

– Значит, буду пить один, – равнодушно сказал Саня и потянулся за долькой лимона.

– Может, поговорим? – осторожно предложил Игорь.

– А что тут говорить? – буркнул он. – Жизнь – полное говно, вот и все.

– Так, блядь, – не выдержал Игорь. – Заебал.

Он вырвал у него из рук рюмку. Янтарная, остро пахнущая жидкость плеснула на стол и Сане на футболку.

– Ты че творишь?

– Я задолбался, – объявил Игорь, скрестив на груди руки. – Либо ты мне внятно рассказываешь, что у тебя происходит, либо идешь нахер. Тут не клуб анонимных алкоголиков.

– Если бы я сам знал, братан, что у меня происходит, – тихо сказал Саня.

У него не было слов, чтобы об этом сказать. Ни одно из существующих на свете понятий не объясняло, почему ему так херово.

С того самого дня, когда Женька сказала, что любит его и что они больше не могут дружить, у него внутри что-то сломалось. Как будто кто-то тупым ножом, без анестезии, отпилил кусок души. И легче не становилось, наоборот: с каждым днем было только хуже. Оказалось, что на Женю завязана вся его жизнь. Оказалось, что когда ему было плохо, он всегда шел к ней. А она к нему. А теперь вот идти не к кому. Доходило до смешного: оказалось, что ему больше некому писать всякие ежедневные глупости о новом сорте кофе в любимой кофейне и о том, как трудно было сегодня найти место для парковки. Это же мелочь, ерунда, ну кому такое интересно? А Женьке было интересно. Ей было важно все, что его касалось. И она сама раньше постоянно писала ему. Про работу, про красивые облака, про фильмы, книжки, музыку и еду. Писала про все, что с ней происходило, и от этого было ощущение, что они проживают одну жизнь. Наверное, ни о ком Саня не знал так много, как о Женьке. Никого так не чувствовал, как ее. И отказаться от этой дружбы значило вырвать с корнем часть себя.

Когда стало так плохо, что Саня в какой-то момент обнаружил себя сидящим на подоконнике открытого окна и увлеченно рассматривающим асфальт с высоты седьмого этажа, он испугался. Крыша ехала уже не на шутку. Надо было что-то делать.

Женя его любит. Женя хочет от него того, чего хотят влюбленные женщины от своих мужчин: хочет семьи и детей. По поводу детей Саня был не уверен, а вот брак… Да, он не собирался жениться примерно никогда. Но черт, если это вернет ему Женьку – он согласен.

Изначально Саня не собирался вываливать свое предложение так грубо, он планировал сначала поговорить, да даже просто посмотреть на Женьку, узнать, как она себя чувствовала эти три недели, когда они были по отдельности. Ведь ей, наверное, тоже было непросто?

Но получилось все так, как получилось. Он не смог нормально думать, когда увидел Женю с этим смазливым пацаном: внутри все горело злым черным огнем, слова получались грубыми, тяжелыми, словно камни, и ничего не меняли. Наоборот – делали только хуже. И Женька его просто прогнала. Теперь, судя по всему, уже навсегда.

– Женя не хочет меня больше видеть, – наконец смог хоть что-то выдавить из себя Саня.

– Ого, – удивился Игорь, – это ж как надо было накосячить? Более адекватной и терпеливой бабы, чем твоя подружайка, я сроду не видел.

– Ну, – Саня помялся. – Она вроде как в меня влюбилась.

– С чего вдруг?

– После отпуска.

– А что было в отпуске?

– Мы трахались, – признался Саня. Игорь закашлялся, тут же нашарил полупустую рюмку и одним махом влил ее содержимое в себя.

– Нихера себе новости, – прохрипел он. – И ты молчал? Я думал, у тебя на нее не стоит. Потому что другой причины, по которой можно так долго тусить с такой шикарной бабой и не переспать с ней, я не знаю.

– Да у нас все сложно, – махнул рукой Саня.

– А, так вы разок, по пьяни? – гоготнул Игорь.

– Сначала разок, – мрачно сказал Саня. – А потом целую неделю без перерыва. И не по одному разу.

– Силен, – одобрительно хлопнул его по плечу Игорь. А потом вдруг озадаченно нахмурился. – Так, я чего-то нихера не понимаю. То есть вы теперь пара?

– Нет.

– А почему?

– Она меня любит, – повторил Саня. – И хочет отношений. А я ее не люблю.

– Ага. А по какому поводу ты тогда в печали?

– Потому что Женя не хочет меня видеть.

Игорь застонал и стукнулся башкой об стол.

– Бро! Ты несешь какой-то бред! И сам себе противоречишь! Ты хочешь Женьку, тебе она нравится, ты страдаешь, что она тебя бросила, так с хуя ли ты ее не любишь?

– Эта не та любовь, что ей нужна, – упрямо возразил Саня. – Я тебя вот тоже люблю. Как друга.

– Э-э-э, не пугай так, – Игорь тут же от него отодвинулся. – Значит, меня ты тоже был бы не против трахнуть в отпуске?

И тут же взвыл, получив нехилый удар по печени. А потом заржал.

– Видимо, это значило «нет»?

– Это значило «никогда, блядь, в жизни», – скривился Саня.