Переглянувшись, они припустили за генералом. Он это почувствовал сразу и повеселел. Бежал как бежал, заранее зная, что воришки предложат отдать им эти вещи в безлюдном месте. Родимов знал такую аллейку, но для начала решил поизмываться над любителями обижать пожилых людей. Он слегка увеличил темп, парни тоже, они держались в нескольких десятках метрах от него, уверенные, что он их не заметил. Затем побежал медленнее, и так несколько раз.

Наконец, парням, по-видимому, надоело преследовать старика, и они решились напасть прямо при свидетелях. Топот стал приближаться.

«Вот теперь пора!» – Генерал, развив спринтерскую скорость, свернул в тот самый глухой тупичок и перешел на шаг.

– Слышь, папаша, а ты, случаем, в молодости не спортсмен был? – тяжело дыша, спросил один из парней.

– Именно так, – Родимов остановился, развернувшись лицом к преследователям, – шахматист.

Лишь один из парней, кучерявый брюнет, был одного с ним роста, остальные выше. Все были довольно прилично одеты.

– Хватит ерничать! – неожиданно выступил вперед самый мощный из всех, рыжеволосый детина. Бровь его была рассечена в нескольких местах, а нос перебит. – Давай трубу и котлы, живым оставим.

– Боксом, наверное, баловался, – заметил Федор Павлович, сочувственно вздохнув, – по интеллекту, который влияет на уважение к старшим, вижу.

– Хамишь, отец, – парень указательным пальцем зацепил его за майку, собираясь подтянуть ближе к себе.

В то же мгновение «дедок» преобразился. Он вывернул руку верзилы с такой силой, что послышался хруст рвущихся сухожилий. Наверняка парень огласил бы окрестности животным воплем, но дело ограничилось едва слышным вскриком, похожим на всхлип. Генерал молниеносным ударом в висок надолго выключил его. Кучерявый, растерявшись, остался на месте, двое с перекошенными лицами бросились с кулаками. Один из нападавших опередил своего товарища всего на полшага. Генерал встретил его ударом открытой ладонью в область грудной клетки. Резкий и точный удар плюс инерция тела нападавшего сыграли свою роль. Широко открыв рот, парень рухнул на колени. В это время его напарник был уже на расстоянии вытянутой руки генерала. И здесь роковую роль сыграли напор и ярость негодяя. Схватив его за отворот куртки, генерал ушел в сторону, одновременно уступая путь, и, заметив боковым зрением кусок бордюрного камня, направил парня в него переносицей. Развернувшись, двинул ногой в челюсть продолжавшему стоять на коленях «сердечнику».

За это время кучерявый пришел в себя.

– Ах ты, сука старая! – Переводя взгляд с не подающих признаков жизни товарищей на странного старика и обратно, он пытался что-то лихорадочно вытащить из кармана.

Будь Родимов на десяток лет моложе, он бы уже оторвал ему эту руку, но сил сделать молниеносный бросок в сторону бандита уже не было. Кольнуло под левой лопаткой. Плохой симптом. Оставалось уповать на то, что у того не сюрприз вроде газового пистолета или баллончика.

Наконец парень справился с карманом, и в его руке появился обычный выкидной нож. Генерал облегченно вздохнул. Сделав вид, что испугался, он начал медленно пятиться. На лице недоумка появилась брезгливая улыбка:

– Сейчас ты за братков ответишь...

Генерал стал лихорадочно расстегивать браслет.

– Поздно. – Бросив по сторонам настороженный взгляд, парень хищно улыбнулся. – Я с мертвого...

Договорить он не успел. Мощные, на совесть сделанные часы ударили его по лицу, фактически контузив.

Шаг – и Родимов перед ним, а рука с ножом зафиксирована в районе запястья. Еще мгновение – нож выбит мощным ударом по внешней стороне кисти, дальше последовал простейший рычаг руки вовнутрь, сопровождаемый хрустом костей. Как и в предыдущих случаях, когда генерал выводил противников из строя с таким расчетом, чтобы они не успевали даже вскрикнуть, кучерявый, несмотря на порванные связки и переломанные кости, тихо опустился на тротуар.

Уже из машины, направляясь в управление, Федор Павлович сообщил в «Скорую» о группе кем-то зверски избитых молодых людей, находящихся в бессознательном состоянии, точно описав место.

– ...Вы бы поторопились, – подытожил он сказанное, – земля уже холодная. К побоям пневмония прибавится.

Услышав это, сидевший за рулем прапорщик покосился на генерала и едва заметно улыбнулся.

* * *

Филиппов с трудом разлепил веки и некоторое время пытался сосредоточиться. Последнее время, несмотря на страшную усталость, он плохо засыпал, а по утрам в голове творилось что-то невообразимое. Из-за контузии под Гудермесом мозг начал давать сбои.

По-прежнему хлестал ливень.

Он сел. Его попутчики спали, завалившись на импровизированные матрацы: охапка пальмовых листьев, поверх которой кусок прорезиненной ткани. Гуру что-то бормотал во сне. Лебедь то и дело вздрагивал.

Наступило девятое утро их мучений, а впереди не меньше семидесяти километров. Продуктов нет. Обессиленный Гуру уже несколько раз терял сознание. Пришлось выбросить его автомат, да и ни к чему он ему теперь. Великан не переставал жаловаться на зрение.

Завтра уходит «борт». Но это не так страшно. Главное, добраться до Киншасы.

Антон растолкал лежащего ближе к нему Лебедя.

– Пора? – открыв покрасневшие глаза, безразлично спросил тот.

– Да, – кивнул головой Антон.

– У меня мысль появилась. – Лебедев тоже сел. – На «борт» не успеваем, может, устроим суточный отдых?

Антон отрицательно покачал головой.

– Мы больше потеряем, – он сокрушенно вздохнул, – с ног нас валит не усталость, а голод.

– Ты прав.

Растолкав Гуру, принялись убирать навес. Неожиданно Антон увидел грязно-серого цвета змею. Она проползла в нескольких метрах от них. Он непроизвольно сглотнул слюну, поскольку для спецназовца это был не ядовитый и наводящий ужас гад, а деликатес.

Ничего не говоря, он вынул нож и направился в ту сторону, где она исчезла, на ходу срубив подходящую для его замысла ветку и очищая с нее листву.

Спустя каких-то двадцать минут на глазах изумленных компаньонов Антон отрезал змее голову, держа за хвост, выдавил кровь и принялся снимать шкуру.

– Чего уставились? – заметив бездействие бандитов, неожиданно вспылил он. – Разводите костер, кипятите в котелке воду.

К тому времени он уже научил этих лоботрясов разводить огонь, несмотря на проливной дождь, используя особый вид дерева.

– Вы как хотите, а я эту гадость жрать не буду, – брезгливо поморщился Гуру, глядя, как обезглавленная и лишенная шкуры змея продолжает шевелиться.

– Тебя никто не заставляет, – пробурчал Лебедь, принявшись заново натягивать полог для костра. – Нам больше достанется.

«Сейчас я тебя окончательно достану», – со злорадством подумал Антон и, оставив свое занятие, принялся искать дождевых червей.