Миную ступени с притихшей на руках малышкой, тащу ее сразу в ванную и прямо в одежде захожу в душевую кабину, где уже ставлю ее на ноги и разворачиваю спиной к себе, заставив упереть ладони в кафель.

— Что ты делаешь? — у девочки немного заплетается язык и дрожат коленки, когда я берусь за собачку на ее джинсах и медленно расстегиваю молнию.

— Раздеваю тебя. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя одежда стала мокрой, маленькая?

Малышка в ответ бормочет что-то слишком тихое и царапает ногтями стену, стоит мне присесть для удобства и обжечь ее ягодицу своим дыханием.

У меня самого уже ширинка рвется, но умом я понимаю, что сейчас будет максимум петтинг. Или она побудет хорошей тихой девочкой и позволит мне вылизать ее снизу.

— Дамир… — хнычет, когда я тяну вниз ее трусики, хватается за край резинки, так что мне приходится выпрямиться, завести ей руки за спину и просто рвануть этот несчастный клочок на себя, чтобы вдавить обнаженную подтянутую попку в свой пах.

Держи себя в руках, мужик. Она не готова повторить по-настоящему. Пока не готова.

Достаю член из штанов, обхватываю себя рукой и скольжу головкой по увлажненным складочкам, свободной рукой накрыв полушарие груди с острым вздернутым соском.

— Расставь еще немного ноги, маленькая. Тебе будет хорошо.

Девочка окончательно растаяла. Она цепляется за мою руку, сама прогибается сильнее и трется о мой член, пока я мучаю пальцами ее твердые соски и скольжу между ее бедер прямо по выступившей смазке.

Из ее приоткрытого рта каждый раз вылетают громкие стоны, когда я намеренно задеваю клитор и вместе с тем зажимаю подушечками вершинку груди, чтобы оттянуть и пустить по ее телу острые искры смешения легкой боли с удовольствием, которое льется из нее на мой член.

Она явно забывает, что мы в чужом доме, что ее могут услышать. Алкоголь расслабил ее настолько, что малышка думает лишь об оргазме и податливо позволяет мне делать с ней все, что я хочу.

Устраиваю член в ложбинке между ее ягодиц, ладонью накрываю лобок и пальцами скольжу к клитору, чтобы усилить ощущения дрожащей малышки и быстрее позволить ей получить разрядку.

Первую за эту ночь.

Размазываю влагу, нажимаю на клитор большим пальцем и одновременно ввожу один в нее, чувствуя, как невыносимо туго девочка сжимается вокруг него. Она тяжело дышит, замирает и скребет ногтями плитку, а я настойчиво проталкиваю палец глубже и всасываю в рот кожу у нее на шее, чтобы чуть позже укусить в это же место.

— Еще, Дамир, пожалуйста… Я, кажется, сейчас… — едва могу различить ее сбивчивый шепот в череде стонов.

Придерживаю ее за талию, чтобы она не упала, когда малышку охватят сладкие судороги, резче растираю ее между ног и насаживаю на палец, прижавшись губами к острому плечу и выводя языком мокрые дорожки на ее коже.

— Давай, маленькая. Кончи для меня, — подталкиваю ее еще ближе, все-таки перемещаю ладонь на ее губы, и это происходит как раз вовремя, потому что в следующий миг малышка несдержанно громко стонет мне в руку и пытается укусить пальцы, когда я не позволяю ей передохнуть и раздражаю своей рукой слишком чувствительные после оргазма припухшие складки.

Мне хватает пары движений, чтобы выстрелить вязкой струей на ее задницу. Жду, когда девочку перестанут бить судороги, окончательно раздеваю ее, заодно и с себя сняв все лишнее, и бью по крану, чтобы кабинку заполнил теплый расслабляющий пар от горячей воды, которая льется по нашим телам сверху.

Я поворачиваю голову малышки так, чтобы было удобнее целовать ее, и просто набрасываюсь голодным зверем на ее рот, преодолевая мягкое сопротивление растерянности и вдавливая ее в стену, потому что мне слишком мало этой маленькой женщины.

Это как ощущение долгожданного холодного дождя после продолжительной густой засухи, когда сбитый тяжелый воздух наполняется жизнью.

— Ты такой теплый… — малышка урчит мне в шею и возится с удвоенной силой, пытаясь избавиться от одеяла, в которое я ее закутал.

Выпитый алкоголь напрочь стер ее стеснение, поэтому девочку совершенно не волнует, что я могу со всех ракурсов рассматривать ее грудь с розовыми острыми сосками. Она даже закидывает ногу на меня, и я слышу тихий стон, когда эта маленькая бесстыдница трется промежностью о мое бедро.

У нее сбивается дыхание, когда я кладу ладонь на ее ягодицу и ощутимо сжимаю пальцы.

Ловлю ее лицо пальцами за подбородок и глубоко целую, чувствую, как сам опять начинаю заводиться.

Особенно хорошо это ощущается, когда девочка обхватывает член рукой и бесстыдно начинает мне дрочить, с интересом поглядывая на манипуляции собственных пальцев.

— Я не разрешал, — перехватываю ее руку за запястье, но малышку это не останавливает.

За каких-то пару секунд она оказывается на мне и прижимается грудью к моей, пытается поймать мои руки и прижать их к кровати, отвлекая влажным языком, который скользит по кадыку.

Все-таки вырываю руку, веду ладонью по ее подрагивающему животу, ниже, до пупка и к лобку, раздвигая двумя пальцами ее складки и толкаясь бедрами так, чтобы прижаться членом точно к ее промежности.

Ее новый стон отзывается во мне новым уровнем твердости, и я почти забываю о том, что она еще совсем недавно была девственницей — едва удерживаюсь, чтобы не насадить ее на себя одним жестким толчком и прижать за попку так, чтобы она ни на сантиметр не могла двинуться в сторону.

Чувствую, как каждая мышца в ее теле натягивается, как оголяются нервы, и каждое мое прикосновение становится для малышки невероятно чувствительным. Настолько, что она не может удержать стоны в себе, когда я просто пробегаю пальцами по ее бедрам и слегка дую на соски по очереди.

Не уверен, что в трезвом уме девочка подпустила бы меня так близко, поэтому нагло пользуюсь положением и опрокидываю ее на спину, чтобы сразу удобно расположиться между ее раскинутых бедер и начать целовать внутреннюю сторону бедра, постепенно приближаясь к влажным складкам.

— Что ты делаешь?.. — кое-кто начинает трезветь и пока легко паниковать, когда я первый раз касаюсь языком клитора и прижимаю ладонь между двумя вздернутыми холмиками груди, потому что мне нужно удержать девочку на месте, когда я буду вылизывать ее снизу.

— Тише, малыш, не дергайся. Это приятно.

Она начинает дрожать, я поглаживаю свободной рукой выступающую тазовую косточку и слегка сжимаю сосок, прокручивая эту охуенно твердую вершинку между подушечек.

Мой язык находит тугой вход и кружит возле него, Аврора течет мне в рот, я чувствую ее вкус, и, будь я проклят, она реально сладкая между ног. Моя легковоспламеняемая медовая девочка с большими испуганными глазами.

— Сожми свою грудь, малышка, — мне требуются обе руки, потому что одной я растираю влагу вокруг ее входа, а второй удерживаю собственный вес, пока мои губы накрывают клитор и втягивают его в рот, чтобы девочку выгнуло от спазмов удовольствия.