Замок Камелот тоже, казалось, летел над Авалоном. К нему было почти не подобраться по суше или по воде. Камелот вздымался на вершине огромной скалы, точно замысловатая корона на голове высокого худого чародея. Некоторые его башни перевивались между собой, словно источником вдохновения для них послужила лента Мёбиуса. Он ничем не напоминал ни Тинтагэль, ни грубые угловатые крепости Британии времен появления легенд о короле Артуре.

Наверх, к замку, вела лишь узкая тропа, змеей опоясывая гору. По тропе мог проехать только один всадник, тесно прижимаясь к скале и поминутно рискуя свалиться в пропасть. Иногда тропинка проходила под водопадами, что низвергались с высоты, равной земным небоскребам. Воду поднимала к вершине, разумеется, магия – вкупе с некоторыми геоинженерными находками Артура. Вода еще нужна была для оранжерей на широких террасах Камелота. Когда Санчо попал на эти террасы в первый раз, то подумал, что тут можно заблудиться или, наоборот, долго прятаться без опаски быть легко обнаруженным. Впрочем, на идее укрыться здесь, совершив внутренний побег, пришлось поставить крест. Террасы с причудливыми растениями, дивными цветами и экзотическими птицами охранялись, а значит, и кишели гигантскими муравьями. Рабочие играли здесь роль садовников, повинуясь вложенным еще в эпоху Мерлина инстинктам, а воины без труда отыскали бы в закоулках любого беглеца или лазутчика. Муравьи сами великолепно прятались от стороннего глаза, но Кукушкину хватило всего одной встречи. Наверное, Артур устроил эту встречу нарочно, чтобы уберечь пленника от опрометчивых попыток к бегству.

Кроме тропы снаружи, в толще горы пряталось несколько подземных ходов, вырытых теми же самыми опальными и изгнанными гномами, перешедшими на службу Хаосу. Но хитроумная система ловушек, специально выведенные твари, лабиринты и темные заклятия обрекали путников на бесславный конец. Впрочем, для случайных людей был закрыт и проход на сам Авалон.

Да и вряд ли какому-либо обитателю этого мира-острова доводилось восходить в Камелот пешей тропой. Бывшие рыцари после схватки в замке Тинтагэль и гибели его хозяина и их брата вернулись в цитадель через заклятие Перемещения, которое применил Артур. В Тинтагэле остался только сэр Тристан. Он сказал, что отдаст распоряжения гоблинам из прислуги. Санчо увидел, что Тристан плохо скрывает слезы и, видимо, хочет просто остаться один. Сам Кукушкин даже несколько удивился себе, но чувства вполне сдержал.

Его гранью Экскалибура завладел Артур, как военным трофеем. Кукушкин пробовал тайком притянуть к себе меч или заставить тот исчезнуть – не получилось. Экскалибур оказался оружием чести, в отличие от большинства его владельцев.

В Камелоте Санчо думал, что его посадят в какое-нибудь подземелье и будут держать на хлебе и воде. А может, вообще станут пытать, чтобы выведать, где искать Ланселота. Кукушкин, по правде, очень боялся пыток, а от Артура теперь можно было ожидать всего, чего угодно.

Но опасения были напрасны. Санчо посадили не глубоко под землю, а в башню. И даже слово «посадили» как-то не отражало ситуации – скорее, ему выделили апартаменты. С роскошной кроватью под балдахином, антикварными резными стульями и личным магическим шаром. Разве что без душевой кабины и элитной сантехники. Вместо душевой кабины был кувшин с тазиком для омовений. Только в кувшине почему-то не переводилась чистая вода и всегда была комфортной температуры, а из тазика она загадочным образом пропадала, хотя никакого отверстия Санчо не обнаружил. Точно так же «работал» ночной горшок. Очищался он подобно гальюну на подводных лодках, о которых Санчо однажды читал. Только на субмаринах крышку вроде бы надлежит задраивать, а тут достаточно было просто прикрыть, и дальше вступала в силу какая-то магическая автоматика. Кукушкин, столкнувшись с таким в первый раз, задумался, а почему в романах фэнтези о таком почти что никогда не пишут, и вообще герои там не ходят в уборные. Разве что принц Корвин облегчался у собственной гробницы. В бабушкиной квартире до сих пор стоял унитаз сорокалетней давности, и чтобы смыть, нужно было дернуть за веревочку.

Магический шар оказался… телевизором. Санчо тоже не хотел к нему прикасаться, накрепко запомнив, что рыцари не должны пользоваться волшебством, тем более силами Хаоса. Артур развеял его сомнения: здешний шар был просто созданной им игрушкой, настроенной на прием земных телепрограмм. При желании, сказал лорд Камелота, можно было бы настроить и на то, чтобы показывать желаемые земные места, к примеру, школу. Но для этого как раз нужно овладеть толикой магии. Пленник отказался.

Вид из окна был интереснее. Как из самолета. Захватывало дух, когда глубоко внизу плавали облака. На такой высоте нельзя было прожить без кислородного прибора, – но то на Земле. В замке Камелот дышалось очень даже хорошо. А из окна комнаты пленника можно было видеть и дальние заснеженные пики, и водопады, и сверкающие на солнце озера, похожие на осколки небесного зеркала, и ковер тропического леса в самом низу. Нельзя было только увидеть море – замок стоял в самом сердце острова, не то что Тинтагэль. Пленник часто ложился на широкий подоконник и смотрел туда, где терялось подножие горы-основания Камелота. Поначалу иногда даже плевал вниз из любопытства.

А внизу время от времени кружили разные диковинные птицы и иные крылатые существа. Никто из них почему-то не поднимался до окон комнаты заточения Кукушкина.

Заточением это, конечно, тоже было нелегко посчитать, и не только из-за приличных условий содержания. В пределах верхних ярусов замка Санчо была предоставлена свобода. Дверь не запиралась, и он мог, сколько хотел, бродить по коридорам и залам, выходить на стену и гулять на оазисах-террасах, этих висячих над бездной садов Камелота. Наверное, мог бы даже забраться на крышу какой-нибудь башни, но побаивался – крыши тут были сплошь круглые и остроконечные, как носы космических ракет.

Тем не менее, для Санчо было совершенно ясно, что свобода мнимая, потому что он постоянно чувствовал за собой незримый и бесшумный надзор. Оруженосец даже был уверен, что магический шар в его покое тоже служил не только телевизором для жильца, но и камерой наблюдения для хозяина. Шар всегда мерцал и никогда не гас, а когда на Авалон опускалась звездная ночь, то внутри прозрачной сферы искрились снежинками сполохи белесого тумана. Санчо это почему-то напоминало о зеркалах в комнатах для допросов из полицейских фильмов: за таким зеркалом всегда кто-то стоит и смотрит на тебя.

Вначале пленник сторонился всех бывших рыцарей, пока не сообразил, что им на него, в общем-то, наплевать. Санчо для большинства из них был всего лишь заложником. Трофеем. Им нужен был не он сам, а его грань Экскалибура, и новый самозванный Орден ее получил. Разговаривали с узником только Артур и Тристан. Для остальных его вроде как не существовало, вернее, они относились к Санчо не лучше, чем к тем же гигантским муравьям или гоблинам из челяди Тинтагэля. В самом Камелоте Санчо никакой прислуги не увидел: замок был похож на магический «умный дом» под управлением искусственного интеллекта.

Однако к Санчо приставили еще нечто среднее между надзирателем и камердинером. Именно «нечто», ибо ни один, самый гибкий или даже раздвоенный язык не повернулся бы назвать это «некто». Хотя оно определенно было живым. Нечто было здоровенной летающей пастью. Одной-единственной пастью, без глаз, носа, ушей и всего остального. Хотя, присмотревшись, Санчо увидел среди острых зубов язык и нёбо. Как она издавала звуки, где там у нее располагались связки, легкие и диафрагма, оставалось только гадать. Однако пасть могла говорить, хотя и не была разговорчивой, ограничиваясь репликами вроде «Хозяин зовет!». К счастью, она не летала за Кукушкиным по пятам все время. В Камелоте хватало иных, живых и неживых соглядатаев.