- Что? - он резко отстранился. - Где? Я задел тебя? Вера? Не молчи, пожалуйста.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Михаил тревожно вглядывался в мое лицо.

- Нет, я наступила на стекло.

- Вера...

Он поднял меня на руки, пнул попавший под ноги кубок, который загремел куда-то в сторону, и развернулся к лестнице, легонько подкинув меня.

- Сильно болит?

- Не очень. Я же в колготках.

- Держись крепче, я включу свет.

Без происшествий мы добрались до ванной комнаты. Миша посадил меня на край огромной, треугольной ванны и включил воду.

- Сейчас принесу бинты и перекись, - наклонился ко мне и легко поцеловал в висок. - Потерпи.

Я проводила его взглядом и, закусив губу, встала на коврик, чтобы снять колготки. Не нашла, куда их забросить и кинула в стиралку. Снова села на край ванны и, перекинув ногу, подставила стопу под струю воды. Мутные красные потеки поползли к сливу.

- Живая?

- Не померла, как видишь.

Михаил, поставив на раковину открытую аптечку, закинул на плечи широкое полотенце, хмуро глянул на кровавый отпечаток моей стопы на коврике.

- Не думаешь, что нам надо к врачу?

- Нет, - беспечно ответила я, шевеля пальцами под прохладной водой. - Ничего страшного, заживет.

- Правда? - Михаил придвинул к себе табуретку и, усевшись на нее, принялся расстегивать манжеты на рубашке.

Я молча наблюдала за ним. Он закатал рукава до локтя и, погладив меня по колену, подхватил ногу.

- Дай посмотрю, что там.

- Ты себе руку разбил, - сказала я, заметив свежие ссадины на и без того сбитых костяшках.

- Заживет, - Михаил усмехнулся.

​​​​​​Мы помолчали, и я, наконец, решилась спросить:

- Ты часто так психуешь?

- Бывает. Когда ничего не делаю.

Он погладил меня по лодыжке и, стянув с шеи полотенце, принялся вытирать им мою ногу.

- Сейчас посмотрим, что тут у тебя... А ничего страшного, знаешь. Несколько порезов, - с видом знатока, доложил Михаил.

- Думаешь, справишься? - я вскинула брови.

- Конечно, - он достал из аптечки перекись. - Вот так.

- Ай! Щекотно! Миша! Хватит!

Я резко дернула ногой и случайно ударила своего целителя в пах. Боксер зажмурился и согнулся пополам, не забыв сдавленно выругаться.

Я подалась вперед, положила руку на его плечо.

- Миша, прости! Больно? Я, правда, не хотела...

- Нормально, - просипел он, выдыхая и выпрямляясь. - Запрещенный прием.

- Что теперь? Дисквалификация? Пожизненная?

- Разберемся. Давай ногу.

- Еще раз? Уверен?

Он, все ещё пыхтя, достал бинт.

- Да.

- Лови! Ай.

- Сиди спокойно, - Михаил принялся наматывать бинт мне на стопу. - Не туго?

- Нет, - я не сводила с боксера глаз. Он был чертовски привлекателен в расстегнутой до груди рубашке, с закатанными рукавами, сосредоточенно колдующий над моей ногой.

- Все, не дергайся, завязываю. Удобно?

- Да, спасибо, - я хотела убрать ногу, но Михаил поймал меня за лодыжку.

- Ещё не все, - заметил тихо и, скользнув пальцами по внутренней стороне голени, наклонился и поцеловал мое колено.

- Обезболивающее? - улыбаясь, спросила я.

- Конечно, - он подался вперед, и ладонью погладил меня по бедру. Я вздрогнула, вцепившись в край ванны.

Сумасшедший вечер, закономерный исход.

- Тебе нужна разрядка, да? - прошептала я раскрываясь навстречу его рукам.

- Мне нужна ты, - Михаил потянул поясок на платье, обнажая мое тело до талии.

Я закусила губу. Напряжение от бедер тугими нитями тянулось к животу. Я вздрагивала от каждого поцелуя. Как в этом звере, который мгновение назад разносил тут все и вся, могло быть столько чувственной нежности и чуткости?

- Иди ко мне, - он обхватил меня за талию, и я скользнула на его колени.

И больше не хотелось бежать.

- Миша, - я запустила пальцы в его волосы, заставив Михаила оторваться от меня и запрокинуть голову. - Ты сумасшедший, знаешь?

- Нет, я злой, - его глаза туманила пелена желания. Он словно пьянел в моих объятьях. - Ты сама видела...

Я закрыла его рот поцелуем.

Платье скользило вниз по моим плечами, будто плавясь под руками Михаила. Я стягивала с него рубашку, дрожа от желания, наслаждаясь его крепким, сильным телом, которое теперь было в моей власти. И я целовала его, прикусывала кожу, гладила плечи, грудь, то поднималась вверх, то опускалась ниже, словно стремилась окутать его своей страстью целиком.

- Вера, - шептал он, плотнее прижимая меня к себе. - Моя Вера...

Несмотря на то, что угомонились мы под утро, я по привычке проснулась рано. Голова болела от недосыпа, но оно того стоило. Михаил спал рядом, на животе, одну руку закинув на меня, а другую спрятав под подушку. Я осторожно высвободилась из его объятий и, перевернувшись на бок, подперла щеку кулачком и оглядела своего новоиспеченного любовника.

Никогда бы не подумала, что буду так искренне восхищаться мужской красотой. Я не раз и не два просыпалась в постели с чертовски привлекательными парнями, но у меня и в мыслях не было на них пялиться. Умыться, освежиться, выпить кофе, если есть и уйти - без обоюдных обещаний звонить, писать и помнить.

А теперь...

Нет, наш секс не сделал все проще, а утро в теплой близости от Михаила лишь ещё больше убедило меня в мысли, что в этого человека я действительно влюбилась. Теперь я хотела его себе - целиком и полностью - в свои объятья, в свое тело и в свою душу. От того было радостно, сладко и немного страшно. И отчасти больно, потому что судьба вдоволь накидала мне трагедий, а тут вдруг я вытянула счастливый билет.

И как мне его  теперь уберечь?

Я осторожно погладила Михаила по руке и, скинув одеяло, вскочила с кровати. Нога почти не болела, поэтому я немного удивилась, увидев на стопе повязку. Отмахнулась, стянула со спинки стула белую рубашку своего мужчины и, накинув ее на голое тело, вышла к лестнице. С пролета открывался отличный вид на бардак, который вчера в приступе ярости учинил боксер. Я вздохнула и спустилась вниз. Обойдя видимые при свете дня осколки, я добралась до вешалки с верхней одеждой и из кармана дубленки достала свой телефон. Зря я, конечно, его тут оставила, ведь мне могла звонить Маргарита Васильевна, а Миша свой телефон уничтожил. Однако пропущенных - ни сообщений, ни звонков - не было. Я потерла шрам и, сев на обувницу, набрала номер Алины.