Выйдя к берегу, друзья, обнявшись, пошли по песку вдоль берега. За двадцать минут они трижды обошли остров.

– Гога, смотри, а народу-то здесь – до-фига. Видишь следы?

– Слушай, а чего это все следы идут так, как будто здесь проходит шоссе? Давай пойдём назад.

– О! Смотри, палка! – Монзиков взял палку и воткнул её в песок.

– Всё, пошли, а то уже холодно! – Ляхов обнял Монзикова за место, где раньше была талия, и друзья пошли в обратную сторону вдоль берега острова.

Через пять минут, когда они сделали круг почета, друзья наткнулись на воткнутую в песок палку. И тогда Ляхову пришла в голову блестящая мысль: «Кто-то втыкает в песок палки, такие же, как и у них». На всякий случай Монзиков надломил верх у палки, и они пошли дальше. Когда они наткнулись опять на свою же с надломанным верхом палку, то одновременно произнесли слово ОСТРОВ.

– Гога, а где же катер?

– Какой катер?

– Наш катер!

– Да?

– Да!

– А у нас есть катер? – Ляхов пытался напрячь извилины и сосредоточиться, но голова так болела, так хотелось прилечь и заснуть, такая была усталость. Разум практически не подчинялся полупьяному телу.

– Слушай, если нас оставили на этом острове, то значит, нас сюда привезли! Я правильно говорю, а? – Монзиков посмотрел на Гогу.

– Саня. Нам надо найти дом, если таковой есть на острове или найти катер.

– Давай лучше поищем катер, ведь там есть и продукты, и водка, и одежда. Хоть сейчас и лето, но мы можем и околеть! Я правильно говорю, а?

Когда начало светать, то друзья увидели в 15 метрах от воды стоявший на песке катер. Сдвинуть вдвоём его было практически не реально.

Друзья залезли вовнутрь него и для согрева приняли водочки. Закусили бананами, колбасой. И вскоре опять заснули.

А тем временем на берегу была самая настоящая паника. Гостей не было уже более суток. Хитрачёв приехал с младшим братом и шофёром Николаем. Начались поиски. К обеду был найден катер.

Вечером мужики в бане завели разговор о бабах. Водка и пиво укрепили их мнение о том, что надо было бы привезти какую-нибудь бабёнку из ближайшего посёлка.

В воскресенье утром из бани доносился дружный храп.

Николай, которого ночью отправили за женщинами, сладко спал в служебной волге, которую он завёл, но на которой он никуда так и не уехал, т. к. сразу же заснул за рулём. Когда вся компания оказалась в сборе, то подведение итогов было весьма печальным: из спиртного оставалось только три бутылки водки. Из продуктов были черствый хлеб, одна банка шпрот и четыре банки икры. Было много тараньки.

Бензина в баке оставалось литров 8, а то и меньше. Только-только доехать до заправки.

Головы у всех гудели и раскалывались. Очень хотелось есть, пить и спать.

И только к обеду Николай привёз «продолжение банкета».

Трудно, очень трудно описывать то состояние, в котором пребывал Александр Васильевич, оказавшийся на крупном логопедическом симпозиуме, где преобладали миниатюрные логопеды с ярко выраженными дефектами речи. Говорили они примерно также, как и небезызвестный герой любимой всеми комедии «По семейным обстоятельствам», роль которого прекрасно сыграл Ролан Быков. Мужиков на симпозиуме, кроме Монзикова, практически не было. В зале стоял лёгкий логопедический трёп, сочетавшийся с недорогими духами и активной жестикуляцией маленьких женщин. Кроме шипящих и свистящих улавливались такие звуки, как «угу», «ага», «да» и пр. Женщины то и дело хватали друг друга за руки, толкали маленькими ручками ни то в грудь, ни то в плечо, пытаясь привлечь к себе внимание не только собеседницы, но и сидевших на соседних рядах таких же участниц симпозиума.

Александр Васильевич стал вспоминать некоторые подробности своей детско-юношеской биографии. Слёзы одна за другой наворачивались ему на глаза, и уже готовы были хлынуть бурным ручьём, как вдруг очень грузная, бальзаковского возраста дама, стала громко, с плохой дикцией, зачитывать какие-то документы с центральной трибуны.

Зал моментально притих. Участники симпозиума, подавшись вперед, сидели на мягких креслах с непрерывными взорами и полураскрытыми ртами. Лишь изредка, то там, то сям раздавались грудные звуки и отдельные реплики типа «Ух, ты!», «Вот это – да!» и т. д. и т. п.

Очень трудно пересказать шестичасовой семинар, который за каких-то 5-10 минут во сне прокрутил в своём сознании Александр Васильевич. Вот лишь некоторые фрагменты озвученных документов. И как говорится, без комментариев.