– Ты опять выиграл, счастливец!.. Давай пятюню! – сказал Филат.

Из магтобуса, помогая таскать дрова, выскочили уже все. Даже мушки Тита и те умчались в ночь, предводительствуемые паучком с фонариком. Девушка Рогнеда утопала в лес и, воюя с вековыми деревьями, устроила там страшный треск. Влажная, плохо промёрзшая земля провалилась под ней, и она едва не утонула в болоте. С трудом вытащенная, Рогнеда обошла магтобус с другой стороны и, отыскав упавший ствол, поволокла его в магтобус. Огромное дерево накрыло ветвями капот и крышу, скрыв под собой и Рогнеду. Ниська носилась над бронедевицей и, радостно вереща, тесаком колотила по ветвям, сшибая их по одной. На голову ей падали старые вороньи гнёзда.

Ниське это так понравилось, что она стала врезаться во все гнёзда по очереди. Но с очередным гнездом что-то пошло не так. Из гнезда на неё шлёпнулось что-то рыхлое. Ниська заверещала. Стожар направил в её сторону фонарь, свет которого отразился в вытаращенных глазах, похожих на два прожектора. Существо подскочило, длинной рукой смело Ниську с ног и, ломанувшись в чащу, исчезло. На крик Ниськи подбежал Бермята и устремился в погоню.

– Кто это был? – крикнула, подходя, Настасья.

– Скользуха, дохлый хмырь, – отозвался Филат. – Если б Ниська не стала гнёзда сшибать…

Ниська воинственно взмахнула тесаком:

– А что она делала под магтобусом? Как она вообще здесь оказалась?

– Скорее всего, с нами летела. Спряталась где-то в вещах. Это ж Скользуха! А у Тоннельсонов такой бардак… Тит, спорим на двадцать магров, что Бермята её поймает!

Из леса появился Бермята. Он тяжело дышал и вытирал потный лоб рукой с магстолетом. Удручённый вид Бермяты сообщал, что найти кого-либо в ночном лесу невозможно.

– Блин, я опять проиграл, братан! Давай пятюню! – Стожар хлопнул Тита по ладони. – Всё! Грузим дрова и летим отсюда, пока Скользуха не вернулась!

Они торопливо затащили дрова, захлопнули дверь магтобуса изнутри и попытались взлететь. Гусиные крылышки на крыше старательно хлопали, однако магтобус и не думал отрываться от земли. Затем всё же оторвался, поднялся на несколько метров и опять грохнулся на землю.

Задора, вереща, дёргала рычаги.

– Может, ты что-то не так делаешь? – предположил Бермята и едва не получил палкой с ботинком по лбу. Задора терпеть не могла, когда сомневались в её способностях.

Проверяя полётные талисманы, Бермята с Задорой выскочили из магтобуса и, задрав капот, направили туда сразу два фонаря. Сразу же Ева услышала страшный вопль Бермяты и менее страшный, больше похожий на визг, вопль Задоры:

– Талисман горизонтального полёта! Проклятая Скользуха его отрезала!

Один из талисманов был мало того что в нескольких местах повреждён, но ещё и стянут в огромный узел.

– И что теперь делать? – убитым голосом спросила Ева.

– Да ничего, лактозный оперон! Талисман вертикального полёта в порядке, а горизонтальный она испортила! Теперь мы можем только подлетать над лесом и дёргаться туда-сюда, как поплавок! – раздражённо ответил Бермята. – Фейсы, у вас есть запасной талисман?

Задора замотала головой. Ниська, подражая ей, тоже. Она не понимала ещё, как всё серьёзно и почему все такие озабоченные. Солнечник бился в банке. Он совсем съёжился, поблёк, выцвел, рыжие волосы его чадили: ещё немного – и исчезнет совсем. Дотянет ли до утреннего солнца?

Настасья нервничала и злилась. Бермята грозил кулаком ночному лесу, называя Скользуху подлой кариоплазмой синатропной. Он знал, что на месте отремонтировать полётный талисман невозможно. Любой из сотен крошечных узелков крайне важен – его расположение, степень затяжки. Верёвочки в полётных талисманах тоже все разные – тут и шерстяные нитки, и льняные тряпочки, и канатики, и хлопчатые нити, и какие-то непонятные тросики. Разобраться в этом может только очень подготовленный техномаг. А как отыскать этого техномага среди псковских лесов и болот, где только лешаки скрипят от холода на опушках?

– Что будем делать? – спросила Ева.

Филат ободряюще коснулся пальцем её носа, словно нажал на кнопку дверного звонка.

– Умница! – сказал он. – «Что делать?» и «Кто виноват?» – два извечных стожарских вопроса! Причём показательно, в какой последовательности их задают. Если стожар умный, вначале он задаётся вопросом «Что делать?». Если дурак, то его первый и единственный вопрос – «Кто виноват?».

Он уселся поближе к разогретой Рогнеде и, протянув к ней мёрзнущие руки, задумался. Ниська уселась к стожару на плечи и приложила ухо к его голове. Ей было интересно, получится ли подслушать его мысли. Не получилось. Но Филат потрепал её по волосам, и Ниська осталась довольна.

По магтобусу бродил выбравшийся из рюкзака малыш Груня и врезался в стены. Вид у него был томящийся. Обнаружив на плите кастрюлю с супом, Груня нахлобучил её себе на голову. Бульон впитал кожей, а повисшую на нём капусту сожрал. Пустую же кастрюлю швырнул в Тита, который едва успел пригнуться. Сделав это, Груня рыгнул и отправился к Рогнеде греться. При этом грубо оттолкнул Еву, ближе всех сидящую к дверце. Невозможно было узнать в этом хаме с огромным ртом малыша-протоплазмия, который недавно с такой лаской приникал своей гибкой ручкой к пульсу Филата, слушая удары его сердца.

– Чего на него нашло? – опасливо шепнула стожару Ева. – Он же всех нас так скоро сожрёт!

– Это я виноват! Подал ему плохой пример! Обманул овощного героя, и его убили у Груни на глазах. Скоро Груня станет как большой Грун, – уныло отозвался Филат.

– Отвечу вопросом на ответ! А может, это просто начался переходный возраст? – предположила Настасья. – Некоторое время он будет отравлять всем нам жизнь, ныть, шататься из стороны в сторону и всё жрать, а однажды очнётся, посмотрит в небо огромными глазами и скажет: «О! Как я ошибался! Прости меня, человечество!»

Филат подобрал с пола ветку, разломил её и подбросил в печку к Рогнеде. Железная девушка так раскалилась, что дверца печки раскраснелась от жара.

– Ага… Его папа Грун что-то не очень чешется у человечества прощения просить! Груня, Груня! Что я с тобой сделал!

Выбросив липкую руку, Груня отловил пролетавшую мимо Ниську. Не обращая внимания на её писки и попытки лягнуть его, обшарил её карманы, нашёл леденцы от кашля и сожрал их. Потом кувырком запустил Ниську через весь магтобус.

– Ну всё, огнедышащий Мамай! Это перебор! – Бермята встал и пинками загнал Груню в рюкзак. Груня, с угрозой косясь на него, забрался в рюкзак, поворочался и уснул.

– Ты опять научил его дурному – драться! Теперь он всех нас будет пинать и всем придётся ходить с дубинами! А однажды и дубина не поможет! – фаталистически заявил стожар.

Ева посмотрела на солнечника и