обгорели докрасна, все руки исцарапаны. Она выглядела маленькой и беззащитной.

— Боже ты мой, — вырвалось у Астрид. — Ману, — осторожно окликнула она сестру. — Эй, Нуну, это я.

Ману перестала раскачиваться и чуть повернула голову до плеча, по крайней мере, она узнала голос Астрид. Никто, кроме Астрид, не называл ее Нуну.

— Повернись ко мне, Нуну, посмотри на меня, прошу тебя.

Ману расцепила руки, оперлась ладонями о крышу, поменяла положение и посмотрела Астрид прямо в глаза.

— Меня заперли, — сказала она.

Астрид бросила взгляд на Блазера, который печатал что-то в телефоне.

— Кто тебя запер? — спросила она. — И где?

Ману пожала плечами.

— Мужчина. Я работала у него на балконе, он вдруг запер дверь, я не могла выйти! — Она потерла глаза. Ее силы, похоже, были на исходе.

— Вы знали это? Она вам говорила?

Блазер поднял руки вверх:

— Мы всё проверили: здесь только два балкона, владелец одного из них отрицает, что вызывал садовника, а до второго мы не можем дозвониться, но в целом считаем эту историю маловероятной.

— Откуда бы у нее тогда были инструменты? Как бы она попала на крышу?

Комиссар Блазер поджал губы.

— В настоящий момент это играет второстепенную роль. Главное, чтобы она спустилась с крыши. И желательно по этой лестнице.

Астрид сжала кулак.

— Послушайте, если все действительно так, как она говорит, то это просто недоразумение! Неудивительно, что она запаниковала. Вы должны расследовать это дело. Иначе зачем ей так говорить?

— Госпожа Гуль, при всем уважении, судя по досье вашей сестры, это не первый инцидент такого масштаба.

— Инцидент, — процедила Астрид. У нее болела голова. Ей хотелось обнять Ману, увести отсюда.

Ману закрыла лицо руками, свет от фонарика слепил ее.

— Да не светите же вы ей прямо в глаза! — прикрикнула Астрид на Блазера своим глубоким сценическим голосом, который она поставила для речей и презентаций. И кажется, это подействовало, Блазер отвернул фонарик. Астрид вновь обратилась к Ману: — Ты помнишь имя того мужчины? — спросила она, стараясь говорить успокаивающе.

Ману не отвечала, она потирала ладонями голени, будто пыталась согреться.

— Ты же не хочешь прыгать, правда? Ты ведь это несерьезно?

Ману провела рукой по волосам, окрасив их кирпичной пылью, затем посмотрела на свои ладони.

— Я же давно хотела, — сказала она.

— Не говори ерунды. Постарайся вспомнить имя мужчины, это важно.

Ману положила подбородок на колени и пожала плечами. Астрид чувствовала пульс в том месте, где живот упирался в стремянку.

— Нуну, прошу тебя. Во всем этом нет смысла. Спускайся ко мне. Давай поговорим, обсудим все, просто спускайся, пожалуйста, сделай это ради себя, ради меня, ради нас всех.

Ману наклонила голову и сердито посмотрела на нее.

— Ты боишься, что тебя здесь увидят, да? Так боишься, что устроила этот маскарад. — Она уткнулась лицом в сгиб руки. Ее плечи задрожали. Ману смеялась. Когда она снова подняла голову, ее лицо казалось краснее, чем прежде. — Иди домой, — сказала она. — Тебе стыдно быть моей сестрой, я понимаю. Так было всегда. Ты мне ничем не поможешь. Ты, как и все другие, не веришь мне.

— Я верю тебе, — возразила Астрид. — Разумеется, я верю тебе.

Губы Ману задрожали.

— Знаешь, я пыталась что-то делать, и получалось неплохо. И тут вдруг появилась полиция. Теперь я не могу отсюда уйти, ты же слышала — они мне не верят, они хотят меня посадить. Я не хочу снова сидеть взаперти.

— Все прояснится, — успокаивала ее Астрид. — Иди ко мне, давай же, я отведу тебя домой.

Ману отпрянула назад и помотала головой.

— Мне нужно подумать, — сказала она и отвернулась.

Теперь, что бы ни говорила Астрид, Ману не реагировала.

Финн

Он знал, что однажды потеряет ее. С самого начала знал. Об этом говорило то, как Ману появилась в его жизни: в грязных штанах, с иголками туи в волосах и решительной готовностью встряхнуть его. Тогда он понял, что это вопрос времени. Такие люди, как Ману, всегда лишь гостят в жизни других. А после их ухода как раньше уже не будет. Но Финн не хотел думать о том, что станет после. Сейчас не время. Упаковка с лопнувшими помидорами запотела изнутри. Он убрал ее под свой складной стул. Он сидел здесь так долго, что у него уже появился свой складной стул. Он вертел в руках пачку бумаги для самокруток, чтобы хоть чем-то себя занять. После того как его выгнали, он целую вечность ходил вдоль ограждений в надежде, что офицеры передумают и все же разрешат ему подняться и отдать ей покупки. С наступлением темноты воздух постепенно остывал, зажигались уличные фонари. На площади почти не осталось зевак, многие разбрелись по домам. «Не сомневаюсь, — думал Финн, — что сейчас они сидят за ужином и обсуждают сумасшедшую на крыше, делятся фото и видеозаписями, смеются и отпускают гадкие замечания». Поодаль на другом таком же стуле сидел репортер с телеканала RTL и раскладывал в телефоне пасьянс, а рядом рыжеволосая сотрудница полиции жевала энергетический батончик. При взгляде наверх Финн мог видеть Ману — она сидела у трубы и прикрывала глаза предплечьем от яркого света фонарика, которым торчащий из слухового окна полицейский светил ей прямо в лицо. Она устало оперлась на вторую руку. Внезапно из окна высунулся второй человек, на оклики которого Ману повернулась. Финн не мог точно определить, мужчина это или женщина, он лишь видел, что у человека на голове странный зеленый тюрбан. Финн встал. Кто это? Почему этому человеку разрешили говорить с Ману, а ему нет? Психолог? А может быть, член семьи? Мать? Ману о ней ни разу не упоминала, только о сестре. «Моя взрослая старшая сестра, — говорила она. — Рядом с ней я всегда буду чувствовать себя ребенком, даже в восемьдесят лет». Теперь, увидев профиль, Финн был уверен, что это женщина. Но вскоре Ману отвернулась и от нее. Прошло еще минуты две, и голова женщины снова скрылась в проеме окна. Ману поднялась на ноги и сделала пару шагов к карнизу, спасатели, отвечающие за надувную подушку, тут же засуетились.

— Почему ты ничего мне не принес? — закричала она, размахивая руками. — Что ты за парень такой — сидишь внизу и ничего не приносишь. Я страшно хочу пить! Хочешь, чтобы я умерла от жажды? Этого ты хочешь?

Финн вскочил. Она впервые за много часов заговорила с ним.

— Меня не пускают к тебе! — закричал он в ответ. — Я все купил, все, что ты просила, но они не пускают меня!

— Сейчас же прекратите