– Сколько? – решилась я.

Этот негодяй сделал вид, что задумался. Почесал длинный нос, тряхнул косичками, многозначительно похмыкал и выдал:

– То, что скрыто у тебя под одеждой, меня вполне устроит.

Честно сознаюсь, не ожидала от него подобного предложения. Возможно, поэтому моя реакция была бурной. Даже чересчур бурной.

– Что-о-о?!! – Вопль звонким эхом разнесся по ночному лесу.

– Не ори, дура! – сердито шикнул на меня Верьян. – Храни свою добродетель и дальше, никто на нее и не покушается!

«Вот это-то и обидно!» Ну-у…

Кровь прилила к щекам, обжигая. Язвительного ответа придумать с ходу не выходило.

– Во имя Господа строгого, но справедливого, почему вы, бабы, вечно думаете об одном?! – Верьян, конечно, не упустил возможности поиздеваться.

– Разумеется, вы, мужики, думаете совсем о другом, – огрызнулась я. – О высоком. И вечном.

– Вот-вот. Об этом самом и думаем – о высоких и постоянных доходах. – Парень легонько щелкнул меня по носу и беззлобно рассмеялся в ответ на недовольную, обиженную гримасу. – Да знаю я про ваши дурацкие алонийские обеты, не беспокойся!

– Тогда что тебе надо? – Неужели это робкое блеянье мое?

– Уж точно не то, что для алонии хуже, чем смерть. Не льсти себе. – Издевательский смешок. – Девка ты, конечно, ничего так…

Впервые услышав от наемника столь лестное замечание в свой адрес, я смущенно порозовела. Заставляя меня покраснеть еще больше, мужской взгляд, прицениваясь, прошелся по моей фигуре, особенно долго задержавшись на перетянутой груди.

– …в смысле ничего особенного, – спустил меня с небес на землю Верьян. – Да, и на мой вкус, тощая больно – половины тех денег, что обещано, не стоишь.

– Ну знаешь… – Дыхание перехватило от его наглости.

– Знаю, – отмахнулся наемник, по-прежнему задумчиво созерцая мой торс. – Еще в подвале про побрякушки узнал, да несподручно было с бинтами возиться. Пожалуй, нащупанной цепочки с кулоном на первый месяц должно хватить.

Ничего себе нынче тарифы у охотников за головами! Да за ту толстенную золотую цепь с рубином отряд охранников нанять можно! Еще и пара монет на мальчика с опахалом останется.

При упоминании обыска услужливая память подкинула кое-какие сведения провокационного толка.

– А как же тогда деньги?! – В крайнем возмущении за все и сразу я вскочила на ноги.

– Какие деньги? – Верьян лениво поднялся следом.

– Из моего кошелька!

Не обращая внимания на мою рассерженную персону, он закинул на спину заплечный мешок.

– Ах это. – Наемник скучающе зевнул. – Неустойка плюс гонорар.

– Какая еще неустойка?! Какой еще гонорар?!

– За астаху.

– Но тебе же за него уже заплатили?!

Еще один широкий зевок мне в лицо.

– Так заплатили только за него, а про спасение посторонней девицы речь не шла. А уж сколько времени на твое освобождение было потрачено – ты мне должна еще два раза по столько же.

Я в сердцах плюнула, осознав бесперспективность спора. Отряхнула одежду и тоже взвалила на плечи потяжелевшие сумки.

– Пусть вездесущий Единый будет судьей твоей ушлой душонке! – Хотя, судя по насмешливому взгляду наемника, божий суд его волновал в самую распоследнюю очередь. Оставалось только покорно вздохнуть. – Ладно, уговорил – ты принят. Заключим договор или поверим друг другу на слово?

– Разберемся с астахой, получишь от меня клятву. Но не раньше, чем обещанное жалованье будет у меня в руках.

После так после, спорить не буду.

– Тогда пошли, что ли.

Верьян не сдвинулся с места:

– Ты уже пришла.

– То есть? – не поняла я.

– Нет, хорошо, что ты сама из монастыря сбежала, иначе тебя все равно оттуда выкинули бы рано или поздно. За дурость. – Он покосился на светлеющее небо. – Подождешь меня здесь. Не хватало еще, чтобы мне попортила охоту какая-то недоучившаяся монашка, у которой Сила есть, а ума, как ее с толком применять, не хватает.

Гад. Отвратительный, скользкий, ползучий гад.

Ну я ему покажу, как командовать!

– Не мои проблемы. Я иду с тобой. – И с премерзкой улыбкой добавила: – Дорогой охранничек!

Длинная рука набрасывающейся змеей устремилась ко мне, пытаясь оглушить. Нерассуждающее тело само сместилось с линии атаки, стряхивая сумки и кувырком уводя меня назад. Тонким свистом запела выскользнувшая из ножен Неотразимая. Она радостно подрагивала у меня в руках, наслаждаясь свободой и предчувствуя схватку.

– В следующий раз отрублю руку, – мрачно пообещала я. – Кстати, подобные случаи в моей практике уже бывали.

Лезвия парных кинжалов сверкнули в тускнеющем в преддверии утра лунном свете – наемник был не намерен предаваться воспоминаниям. Быстрым, почти незаметным глазу, смазанным движением он сократил дистанцию между нами. Мягко скользнув по лезвию Неотразимой, левый кинжал отводил ее в сторону, в то время как его правый собрат метил мне рукоятью в висок. Я с легкостью увернулась от удара, вновь отступая и освобождая себе пространство для маневра.

Пусть придумает что-нибудь получше. Алония, хоть и недоучившаяся, – это не стражник из захолустного городишка.

– Вот дура. – Его голос был на удивление спокоен, хотя и слегка презрителен. – Если он тебя почует, все мои приготовления пойдут волкодлаку под хвост.

Тут меня понесло. Обида и злость выплескивались из меня вместе со словами неостанавливающимся потоком, звенели в каждом ударе Неотразимой.

– Сам придурок! Ты с кем разговариваешь, а? Если я иду, значит, можно, понял? Силы у меня сейчас столько – ни один астаха не учует. Всю на тебя, неблагодарное отродье хмарных демонов и болотных топильщиков, потратила, к слову заметить! Спасибо хотя бы сказал! Как же, дождешься тут!

Удар на удар. Посвист и скрип встретившихся в стремительном танце лезвий. Кинжалы мягко, изящно гасили атаку Неотразимой, а насмешливое молчание Верьяна только сильнее разжигало мою ярость.

– Да хоть бы и была, Сила эта, один леший – иммунитет у меня! Им-му-ни-тет! Понял? Не подействуют на меня астаховы выходки, если твоей тупой наемничьей башке так будет яснее.

Текучий, как ртуть, наемник двигался с нечеловеческой быстротой. С каждым ударом он неуклонно сокращал дистанцию, которую я пыталась изо всех сил увеличить, подбирался ближе и ближе. И молчал. Но даже в его безмолвии сквозила издевка…

– Хотя ты же все деньгами привык мерить, да? Так посчитай: цена зелья, наделившего меня такой неприкосновенностью, – тысяча тиланов за унцию! А потрачено его знаешь сколько? Много! Вот так! И не смей больше называть меня дурой, – выдохнувшись, несколько нелогично закончила я пламенную обвинительную тираду.