Главным принципом строительства новых укреплений начиная с 1520-х гг. было делать их компактными и приземистыми, даже частично заглубленными, с тем чтобы представлять трудную цель для артиллерии, и достаточной толщины, чтобы выдержать обстрел и отдачу собственных орудий. Внешние укрепления оборудовались укрытыми проходами и брустверами, траншеи рылись глубже. Орудия использовались и для обороны, поэтому стены строились с бастионами, реданами и горнверками, чтобы иметь максимальную ширину обзора.

Развитие артиллерии отставало от наращивания мощи укреплений, а конструкция орудий, заряжавшихся с дульной стороны, оставалась, по существу, неизменной три сотни лет. Английская артиллерия насчитывала шестнадцать размеров, от короля-пушки весом 4 тонны и с 75-фунтовым снарядом до рабинетки, весившей 300 фунтов и стрелявшей снарядом весом 5 унций. На кораблях были пушки весом поменьше, такие, как калверины и фальконеты. Когда в начале XVI в. Генриху VIII захотелось приобрести «пушку, способную завоевать преисподнюю», ему пришлось заказывать ее у фламандского заводчика Ханса Поппенруйтера – свидетельство отсталости Англии в то время в военном отношении. Однако в 1541 г. преподобный Уильям Леветт начал изготавливать чугунные пушки в Эшдаун-Форест. Хотя чугунные орудия были хрупкие, очень тяжелые и, как правило, менее эффективные, чем бронзовые, они были намного дешевле. Самыми лучшими пушками в то время были немецкие. Немцы также изобрели мортиру – короткоствольное орудие для ведения навесного огня. У Испании не было хорошо налаженного артиллерийского производства, что ставило ее в весьма невыгодное положение.

После итальянских войн в осадном деле более успешными, чем артиллерийский обстрел, были измена, хитрость или голод. По скорострельности артиллерия пока не превосходила баллисты. В 1546 г. венецианец Никколо Тарталья опубликовал важный трактат по баллистике, показывающий артиллеристам, как определять дальность и угол возвышения по квадранту. Хотя осадное дело было таким трудоемким и полным случайностей для осаждающей стороны, войны того времени все же дали двух знатоков этого дела – Александра Пармского и Морица Нассауского.

Метода Морица заключалась в том, чтобы по возможности достичь внезапности и сосредоточить плотный артиллерийский огонь на небольшом участке укрепления, чтобы создать брешь. Он убеждал свои жертвы сдаваться, оставляя воинские почести и запрещая мародерство.

В тех открытых сражениях, что имели место по крайней мере до 1600 г., испанская пехота – аркебузеры, мушкетеры и копейщики – была лучшей в Европе. Одним из достойных быть отмеченным ратных подвигов – более замечательным, нежели форсирование Веллингтоном Бидассоа в 1813 г., – был марш трех тысяч солдат под командованием Мондрагона на выручку Терго в 1572 г. Они брели шесть миль по пояс в воде, зная, что если не успеют до прилива, то все утонут. Введение к концу столетия мушкетов не повлекло за собой никаких изменений в тактике. Это легкое стрелковое оружие было лучше аркебуза по дальности и точности стрельбы, но недостатками были большой вес, так что приходилось ставить его на вилку, и низкая скорострельность, значительно уступавшая даже аркебузу с его сорока выстрелами в час. Интересная черта времени – в 1534 г. в бригаде (3096 человек) испанской армии было 13 священников и 3 человека медицинского персонала. В те годы налицо была тенденция к сокращению численного состава частей и подразделений как в пехоте, так и в кавалерии. Вместо огромных соединений времен Гонсало, в испанской армии появились небольшие «полки» под командованием «полковников».

Увидевший свет в 1605 г. «Дон Кихот» раз и навсегда высмеял обреченного на вымирание закованного в латы рыцаря. Копье как вооружение легкой кавалерии сменил пистолет, впервые привлекший внимание в Мюльбергскую кампанию 1547 г. Пистолет стрелял посредством зубчатого колесика наподобие зажигалки для прикуривания. Лучшими стрелками из пистолета были немцы, известные как рейтары – у всех по три пистолета в кобурах и черные латы. Характерным тактическим маневром был «караколь». Каждый развернутый строй поочередно приближался к противнику, стрелял и затем, круто развернувшись, скакал прочь – чтобы в тылу перезарядить оружие и снова построиться в боевые порядки. Это был опасный и сложный маневр, поскольку мог вызвать неразбериху, и для его выполнения требовались храбрые воины, способные сблизиться с противником на расстояние эффективного пистолетного огня. Эти глубоко эшелонированные боевые порядки находились в противоречии с ударной тактикой, поскольку утрачивался импульс задних рядов, а если у противника имелись орудия или даже аркебузы, то рейтары неизбежно несли большие потери.

Совершенствуя силы голландцев, Мориц Нассауский не пренебрегал и кавалерией. В сражении при Турноуте (1597 г.) голландская кавалерия отбросила испанскую конницу с поля боя, а затем развернулась и во взаимодействии со своей пехотой разбила пехоту противника. В 1600 г. у Ньюпорта именно явное превосходство голландской конницы решило исход крупнейшего после Павии сражения. Генрих Наваррский был дерзким, безрассудным, но в целом удачливым командующим кавалерией, считавшим, что побеждать надо стремительными атаками в стиле Паппенгейма и Мюрата. Его оборона дефиле у Арка в 1589 г. служит классическим примером такого рода. Но всякий раз, когда ему доводилось встречаться с мастером стратегического маневра Александром Пармским, тот был на голову выше.

История войн на море в тот период была богаче. В XV и XVI столетиях Европа наконец вырвалась из осады чужеземцев – готов, арабов, викингов, монголов, турок – продолжавшейся на протяжении Средних веков. Новый выход европейцев на мировые морские просторы не поддается какому-то одному простому объяснению. Мореплаватели и конкистадоры обычно представляли, что несут христианство языческому миру, совершая великие подвиги для себя и своих стран. Двигала ими и любознательность, но самым сильным побуждением было желание обогатиться. Европейский империализм был делом коммерческим, опиравшимся на спекулянтов и осуществлявшимся авантюристами. Французский король Франциск I имел целью лишь оскорбить португальского короля Мануэла, назвав его «королем-лавочником», но, в сущности, такая оценка соответствовала действительности. Если коммерция придавала энергию, а религия давала предлог, то средства заключались в развитии техники, парусного флота и артиллерийских орудий.

Первый наступательный порыв исходил из Испании и Португалии. В 1493 г., спустя год после окончательного разгрома мавров, путешествие Колумба подсказало выход кастильской энергии в новый мир. Основанные в XVI в. европейские империи – Испания, Португалия, Англия, Голландия – по существу опирались на заморскую торговлю. Европейцы были недостаточно многочисленны, чтобы реально оккупировать огромные просторы новых континентов, не было у них и такого технического превосходства для сухопутной войны, какое они имели на море.

Главным орудием этих смелых предприятий служил корабль с прямыми парусами, вооруженный орудиями и укомплектованный опытными мореходами. Первые важнейшие морские открытия принадлежат португальцам. В 1430 – 1440 гг. морякам и относящимся к морю наукам покровительствовал принц Генрих Мореплаватель. Изменения очертаний парусов дало возможность идти против ветра, к 1456 г. португальцы пользовались астролябией, квадрантом и градштоком. В Лиссабоне и Севилье были созданы навигационные школы. Однако еще не было способа определять долготу и карты оставались в зачаточном состоянии. Каравеллам XV в. еще предстояли значительные усовершенствования, но уже тогда ни одно судно в мире не могло соперничать с ними по маневренности и разрушительной мощи. В 1509 г. португальцы под командованием Франсишку де Алмейда разгромили объединенный флот Египта и Гуджератского княжества близ Диу и тем самым сменили арабов в качестве господствующей мореходной нации в Индийском океане.