Пройдя в свою комнату, она едва прикрыла дверь, так ей не терпелось немедленно прояснить терзавший ее вопрос. Александра едва заставила себя присесть, чтобы успокоиться – звонить в таком состоянии значило неминуемо выдать свое волнение, а этого лучше было избежать. Наконец, переведя дух, она достала телефон и, пролистав записную книжку, нашла знакомый номер.

– Да?

Раздавшийся в трубке женский голос был ей приятен, как никогда прежде. Вообще-то с его обладательницей, одной из совладелиц питерского антикварного салона, Александра не была особенно дружна, но и конфликтов у них не возникало. Женщины иной раз неизбежно переходили друг другу дорогу, перебивая выгодную сделку, но еще чаще бывали полезны друг другу. Теперь Александра полагала, что сумеет без труда все узнать.

– Ирина, это я… – Она напомнила свое имя и с удовлетворением услышала обрадованный возглас. – Нет, не в Питере, к сожалению, но собираюсь скоро к вам. Зайду, обязательно… Ирочка, у меня такой вопрос, с потолка… Вы ведь всех знаете! Может быть, слышали, в конце марта, то ли о самоубийстве, то ли об убийстве одного вашего питерского коллеги? Имя мне неизвестно! Он был коллекционер, может быть, искусствовед… Застрелен в собственной квартире, средь бела дня. Или застрелился. Записки не было… Ограблен не был. Больше ничего не знаю, к сожалению. Жену, может быть, зовут Ольга, но может, это ошибка.

После короткого молчания собеседница протянула:

– Не сразу поняла, о ком вы… Да, конечно, я знала его, не близко, но все же пересекались пару раз. На похороны, правда, меня не приглашали, а из любопытства я на такие мероприятия не хожу. Помню, да… Мутная какая-то история, никто так и не понял, что там случилось. Точно, ограбления не было, потому все быстро забыли.

– Как его звали? – с сильно забившимся сердцем спросила Александра.

– Игорь Анатольевич Ялинский, – вновь помедлив немного, сообщила ей Ирина. – Я тут с записной книжкой сверялась. Да, верно, вот и крестик у меня стоит – умер.

– Все-таки его звали Игорь?! – вырвался у Александры изумленный возглас.

– А что тут странного? – в свою очередь, удивилась собеседница.

– Просто… – Художница вновь принялась растирать лоб, ощутив головокружение. За окном все сильнее шумели и раскачивались ветви огромного дуба. Близилась новая гроза. В комнате заметно потемнело. – Да, я тоже слышала, что он назывался Игорем, но потом мне сказали, что это было его не настоящее имя.

– Как это может быть?! – окончательно сбитая с толку, Ирина даже засмеялась. – Самое настоящее, другого не было никогда. Может, речь не о нем? Хотя остальное все совпадает. Супругу звали Ольга, я потому запомнила, что, когда узнала об этом, еще отметила про себя: вот, два древних княжеских имени. Коллекционер, статьи писал, иногда выставки помогал организовывать… Но… В первые ряды не лез, скромничал. И в Питере у нас его немногие знали, а вот в Москве вряд ли вообще кто-то, он никуда не ездил.

– Никуда? – машинально уточнила Александра.

– Никуда, – подтвердила Ирина. – При мне кто-то про него говорил, что приглашать экспертом на выезд Ялинского бесполезно. Ну, человек с небольшими странностями! А так, как все свои собратья по несчастью… Торговал, всем понемногу занимался. В основном декоративно-прикладным искусством, гобеленами, старым текстилем… С театрами много сотрудничал по этому поводу.

– Гобеленами? – Слух Александры выхватил резанувшее его слово. – Ялинский был специалистом по гобеленам?

Собеседница, не раздумывая, подтвердила, что Ялинский был одним из лучших в Петербурге специалистом по данному вопросу.

– Конечно, есть и другие авторитеты, но Ялинский был настоящим фанатом этого дела! И самым востребованным экспертом. Если он говорил «да!», значит, вещь стоящая, «нет!» – ею можно было окна мыть. Безошибочно!

Александра, на миг онемев, промолчала. Она так и слышала голос Павла, рассказывавшего о погибшем приятеле: «Он не был даже специалистом по гобеленам!»

– Александра, вы еще здесь? – спросила Ирина, тоже некоторое время державшая паузу. – Вы меня слушаете? Это тот человек или нет?

– Похоже, тот… – пробормотала Александра. – Правда, я не до конца уверена…

Ирина, со свойственной многим людям ее профессии деликатностью, не спрашивала, зачем Александре все эти сведения, но художница даже на расстоянии ощущала ее растущее любопытство. Поблагодарив собеседницу и пообещав на днях заглянуть в ее салон, она попрощалась и нажала кнопку отбоя.

Резкий порыв ветра, хлынувший в распахнувшуюся вдруг форточку, откинул трухлявую раму к оконному косяку. От этого звука Александра вскочила, словно от окрика. Подойдя к окну, она открыла его полностью, изрядно повозившись с заедавшими задвижками. Ей хотелось, чтобы ветер выдул из комнаты застоявшийся стылый воздух, который, казалось, мешал думать, осмысливать услышанное только что, сопоставлять факты. Когда художница справилась с окном и отворила его, дуб оглушительно зашумел возле самого ее лица, протягивая ветки словно с угрозой, стремясь ударить женщину по разгоряченной щеке.

«Это какой-то бред. Невероятная путаница. Ложь на лжи, причем кто лжет, кому, зачем?! Кому верить? Павел говорил, что Игорь не интересовался гобеленами, а тот оказался крупным специалистом в этой области. Павел утверждал, что был в Пинске в мае и повздорил с заведующей музеем, а та его в глаза не видела. Зворунская призналась Сергею, что видела паспорт своего воздыхателя и его настоящее имя – вовсе не Игорь! Но Ялинского именно так и зовут. У него что же, два паспорта?! Один – для нормальной жизни, где он – всеми уважаемый эксперт и коллекционер, другой – для сомнительных авантюр? Но почему же он тогда не пожелал показать паспорт Мирославе, сбежал, как только та изъявила желание его зарегистрировать? Чем ему это грозило, если его звали иначе? И как его пинская эпопея сочетается с тем, что он никогда никуда не выезжал из Питера…»

Сощурившись, глядя в одну точку, не замечая крупных капель дождя, уже падавших на проржавевший отлив, Александра безуспешно пыталась поймать ускользавшую от нее истину, которая, казалось ей, вот-вот должна была обнаружиться. Но у нее родился только еще один жгучий вопрос, оставшийся без ответа.

«И как Зворунская нашла его в Питере, если паспорт был поддельный и адрес регистрации в нем тоже, конечно, был другой?!»

Сильный сквозняк, возникший оттого, что у нее за спиной открылась дверь в коридор, вырвал створку окна из рук художницы. Створка захлопнулась с такой силой, что едва не вылетело стекло, державшееся на остатках черной замазки. Оглянувшись, Александра увидела на пороге Анелю.

– Лучше закрыть окно получше, будет сильная гроза, – голос у девушки был хриплый, словно она только что много плакала.

Не дожидаясь ответных действий жилицы, она подошла к окну и сама с силой задвинула непослушные защелки. Вблизи Александра имела возможность убедиться, что голубые глаза Анели и в самом деле покраснели и заплаканны.