раз пять, не меньше, а у меня с детства плохая память на улочки, я могла заблудиться в родном городе, что уж говорить о незнакомом. Зачем вообще пошла, фотографировать это здание? О чем думала?

Мысленно я начала себя ругать, кусать кончики нижней губы, и пытаться понять, как вернуться в гостиницу. Закрыла глаза, сильно сжав их, как она называлась? Господи, как называлось место, в которое нас привезли? Я ведь могла бы забить название в навигаторе или на крайний случай вызвать такси. Только, как назло, в памяти не было ничего, я даже не помнила какого цвета гостиница и есть ли у входа ступеньки.

От нервов начала покусывать кончики пальцев, продолжая оглядываться по сторонам. Меня снова кто-то толкнул, от удара в плечо сделалось больно. Я понимала, паническая атака накатывает, еще немного и накроет волной, тогда я точно не смогу логически мыслить. Нужно что-то делать, притом срочно. Найдя глазами лавочку напротив старой городской библиотеки, тут же помчалась туда, в надежде, что смогу успокоиться.

Однако даже сидя на лавке, и считая до трех, ничего не получалось. Слезы подступали к глазам, я продолжала ругать себя, корить за глупый поступок, и за то, что вообще поехала на это мероприятие. В кармане завибрировал мобильный, но я настолько плохо соображала, поэтому пропустила входящий. В голове был сплошной туман: казалось, я бреду по темному лесу, царапаясь о ветви деревьев, передвигаюсь на ощупь подобно слепому котенку.

Мобильный продолжал настойчиво оповещать о входящем, вызывать меня в реальность из собственных оков панического ужаса. Я с детства ненавидела это состояние — полной безысходности. Ты вроде понимаешь, ничего страшного, все решаемо, но взять себя в руки не можешь.

Дрожащими пальцами я вытащила гаджет из кармана, не замечая имени и номера на экране. Провела по сенсору и приложила телефон к уху, громко дыша и всхлипывая.

— Где ты, Ева? — послышался в динамике мягкий, и в какой-то степени родной голос Яна. Не думала, что буду когда-то настолько рада слышать этого человека.

— Я… я не знаю, — прошептала, стараясь дышать ровно, что выходило так себе.

— В смысле? Что у тебя с голосом? Ева! — Вишневский крикнул в трубку, видимо раздражаясь, я была слишком погружена в себя, и не могла уловить его настроение.

— Я не знаю, Ян, не знаю, — всхлипнув, произнесла, продолжая видеть вокруг лишь беспросветную чащу, вместо городских пейзажей.

— Так, успокойся, детка. Скинь мне гео-локацию, я найду тебя.

— Я не знаю, где это я не… Ян, мне страшно, я ничего не понимаю, — с придыханием говорила, забыв о том, что мы давние враги, и что от демона можно ожидать чего угодно. В эту минуту я стерла из памяти наше прошлое, оставляя только настоящее, в котором человек на другом конце, пытался помочь. По крайне мере, мне так хотелось думать.

— Все хорошо, слышишь. Успокойся, закрой глаза, ладно? — голос Яна вдруг сделался не просто мягким, безумно нежным, словно он пел колыбельную. И я послушно прикрыла века, делая глубокие вдохи.

— Помнишь, как в детстве я попросил тебя спеть для меня песню? — шепнул он в трубку.

— Помню, — сглотнув, ответила я, мысленно возвращаясь в тот день, и вспоминая свое красивое платье, и Яна, который не пришел на выступление. А я ведь так старалась, и макияж, и прическа — все было для него одного.

— В те выходные, я тайком пробрался под стол, чтобы послушать, как ты поешь. Знаешь, каких усилий мне это стоило? — он усмехнулся, и мне тоже сделалось почему-то смешно. Сам демон, сидящий под столом, да такое ни в одном кино не покажут. Хотя… он что действительно пришел? Он слушал мою песню? Он видел меня в том платье? Мысли закружились каруселью в голове, и я перестала думать, о том, что потерялась.

— Потом меня заставили мыть посуду и выбросить весь мусор после гостей, это было ужасно, — продолжал Ян. Дыхание у меня стало ровней, руки больше не дрожали, я открыла глаза, ощущая на губах улыбку.

— Ева, — позвал Вишневский. Мне всегда нравилось, как звучало мое имя из его уст: нежно, немного игриво, и тепло. Казалось, Ян вкладывал особый смысл в каждую букву моего имени, казалось, он зажигал в нем искры. Подул прохладный ветерок, трепля меня по волосам, и я вспомнила случай из нашего детства: подняла голову, направляя ладонь к небу, и раскрывая широко пальцы. Ян тогда нашел меня, подставил зонтик и отдал свой пиджак. Наверное, это странно, но воспоминания из прошлого успокаивали, как и голос Вишневского.

— Ева, мне нужен адрес, — требовательно сказал демон в трубку.

— Я скину тебе фотографию, хорошо?

— Оу, да ты рискуешь, детка, — тон Вишневского вернулся в прежнее русло, теперь он со мной заигрывал, а не успокаивал. Хотя в какой-то степени я была ему благодарна, ведь только так забывала о недостатках, рядом с Яном я всегда ощущала себя совершенно обычной.

Вместо ответа, я сбросила вызов и сделала пару фотографий местности. Не знаю почему, но я была уверена, Вишневский найдет меня, несмотря на ту ненависть, что между нами кипела. Хотя может это не ненависть… может это, имеет другое название?..

Прошло почти десять минут, после отправления сообщения. Я сжимала телефон, смотря по сторонам и замечая, как начинает темнеть. Людей становилось меньше, а ветерок уже нагло проскальзывал под одежду и легкий плащ, в котором я вышла на прогулку. Хорошо еще джинсы надела, а не юбку, иначе точно бы замерзла. А потом вдали, среди незнакомых прохожих, я увидела Яна. Он бежал, останавливаясь в центре узкой тропинки. Заметив меня, демон махнул рукой, и его губ коснулась улыбка, до боли знакомая, и некогда любимая улыбка.

— Как ты здесь вообще очутилась? — спросил Вишневский, подойдя к лавочке, на которой я до сих пор сидела.

— Не знаю, наши далеко?

— Ну да, я на такси доехал. Ладно, вставай, пошли!

И я встала, выдыхая с облегчением. Наверное, так чувствуют себя потерявшиеся дети, когда среди незнакомцев замечают того самого. Они начинают улыбаться, может даже плакать. Это чувство не радости, а значимости. В этот момент ты отчетливо понимаешь, что кому-то нужен, ты не один в