— Действительно помню, — удивленно сказала она. — Ты всегда чего-нибудь боялся.

— Уверяю тебя, ничего не изменилось.

В Древесном Приюте он постоянно беспокоился, как бы его не ранили или не убили. В колонии часто кто-нибудь умирал. Слишком слабые детеныши. Неосторожные летучие мыши, которых съел скунс, енот или дикий кот. Миграция тоже была опасна, об этом все знали. Многим летучим мышам вообще не следовало бы совершать ее. Смерть была повсюду, таилась за каждым листом, пряталась за каждым камнем! Но он никогда не мог по-настоящему представить себе, что будет после смерти.

— Наши мамы говорили, что Ноктюрна позаботится о нас, когда мы умрем, — сказал Гриффин.

— Всегда считалось, что произойдет что-то чудесное, — прибавила Луна. — Давай, Гриффин, придумай для меня такое место. Ты всегда хорошо придумывал. Никто лучше тебя не обращается со словами.

Слова. На мгновение он растерялся. Но ради Луны закрыл глаза и сосредоточился.

— Это будет лес, — произнес он, стараясь говорить уверенно.

Луна издала удовлетворенное ворчание — хорошее начало. Ее глаза закрылись, и Гриффин вдруг вспомнил, какой она была, когда ее принесли в Древесный Приют. У нее и сейчас крылья выглядели так, будто их только что опалило огнем. Он видел, как она страдала, превозмогая ужасную боль. Слова — вот все, чем он мог помочь ей.

— Там всегда лето и нет зимы, — продолжал он. — Множество насекомых, свежей воды — и нет ни зверей, ни птиц, которые беспокоят нас. И нет гусениц, которые объедают листья, — прибавил он, вспомнив свой любимый клен.

Луна тихо рассмеялась.

— А мне нравится смотреть на других животных, — сказала она. — Так интереснее.

— Ладно, там должны быть животные, ты права. Но они не охотятся на нас. Может быть, они вообще не нуждаются в пище.

Он заколебался. Получалось слишком похоже на то, что они видят здесь. Не нуждаются в пище. Никто на тебя не охотится. На мгновение это смутило его. Ведь это место не могло быть раем? Нет, от одной этой мысли бросало в дрожь.

— Солнце, — произнес он с воодушевлением. — Там должно быть солнце и, может быть, много лун ночью, совсем разных. Можно посмотреть на небо и увидеть и полную луну, и совсем молодую, и полумесяц.

— Хорошо, — пробормотала Луна. — А что еще?

— Рядом с тобой все, кого ты любишь и кто любит тебя — сказал Гриффин.

— Это хорошо. А если они еще живы?

— Думаю, это не имеет значения.

— Нельзя быть в двух местах одновременно, — возразила она.

— Ну, может, когда проходишь через Древо, время меняется, и оно идет так быстро, что тебе не придется ждать.

— Хм.

— Я придумал для тебя все самое замечательное, — сказал Гриффин.

— Это действительно здорово, — сказала она. — Я себе сейчас это представила. И друзья тоже рядом. Скайе, Рован, Фальстаф.

— Ладно, если ты хочешь, чтобы они были рядом, — вздохнул Гриффин. — Честно говоря, мне они всегда казались несколько утомительными.

— Может быть, мертвые они тебе больше понравятся, — заметила Луна.

— Возможно. Мне нравятся мертвые летучие мыши. Мой лучший друг умер, ты знаешь.

Она хихикнула, как только она одна умела, и сердце Гриффина возликовало.

— И ты тоже будешь со мной, — решительно сказала она.

Гриффин ничего не ответил, довольный тем, что она выбрала его, хотя чувствовал себя недостойным ее привязанности.

— И мы все будем делать вместе, — продолжала Луна. — Можем отправиться куда угодно — в большое путешествие по этому новому миру.

— Ну, я-то домосед, — сказал он, — но действительно, почему бы и нет? Если это доставит тебе радость.

Она минуту молчала, видимо не решаясь что-то сказать, потом вдруг выпалила:

— А что, если все будет совсем не так?

— Нет, все будет в самом деле прекрасно.

— Что, если там еще хуже, чем здесь?

— Ну что ты, это невозможно!

— Что, если я останусь там одна и буду долго ждать, когда появится кто-нибудь, кого я знаю? Ведь ты еще детеныш, мои родители проживут еще лет двадцать пять. Я не хочу быть в одиночестве!

— Ты начинаешь говорить, как я, — сказал Гриффин. — Беспокоишься о том, о чем обычно беспокоюсь я. Уж поверь, твои маленькие тревоги — это просто смешно!

Луна тихо рассмеялась.

— А я знаю, что меня ждет, — сказал Немо, оказавшийся рядом, — если вы не против, что я встреваю в вашу беседу. Большая река, такая широкая, какую только можно представить, и вода бурлит от рыбы.

Йорик обернулся к нему:

— Ты полагаешь, мой водяной друг, что в следующем мире тоже будешь есть?

— Не сомневайся, малыш! Что может быть приятнее, чем хорошо поесть? И не подделку, как здесь, а настоящую рыбу. Форель, лосося, окуня!

— Интересно, — сказал Иорик со снисходительной усмешкой. — Вдохновляющее представление о загробной жизни!

— А что тогда, по-твоему, будет после? — поинтересовался Немо. — Уж поведай нам!

— По-моему, очевидно, — ответил Йорик. — Я хочу, чтобы все было как прежде. Я века провел с этим искалеченным крылом и болью. Я знаю, вы насмехаетесь над моими страданиями: «Опять этот Йорик со своим крылом — ой-ой-ой!» Все, чего я хочу, так это чтобы боль перестала терзать меня. Я вполне счастливо могу провести вечность без еды, но только без боли.

— Все ясно, — сказал Немо, без насмешки, с подлинным уважением. — Будем надеяться, что в следующем мире ты будешь здоров.

— Я прошу только немного справедливости, — продолжал Йорик. — А здесь ее нет и в помине! Вот пример: Немо в Верхнем Мире съели. Разжевали. Переварили. Неприятно, я согласен. Но здесь, в Подземном Царстве, он получил свое тело целым и невредимым. А ведь от него должна была остаться просто кучка костей и хрящей!

— Должен же я как-то выглядеть! — запротестовал Немо.

— Отлично. А я всего-навсего врезался в дерево и умер от удара — и посмотрите на меня! Посмотрите на мое крыло, на мое плечо! А бедная Луна, ей еще хуже. Ужасные ожоги и невыносимая боль — это всякому видно! И где здесь справедливость? Где логика?

Немо покачал головой:

— Верное замечание, малыш. К счастью, мы скоро выберемся из этого отвратительного места. — Он повернулся к Мраку. — Интересно, а что ты об этом думаешь? Каким ты представляешь новый мир? Надеешься, что там тебя ожидает множество сочных летучих мышей?

— Возможно для разных летучих мышей есть разные места, — сказал Мрак с легкой улыбкой. По крайней мере, Гриффин решил, что это была улыбка — он все-таки заметил темную вспышку зубов.

— Это, пожалуй, слишком, если на тебя будут охотиться даже в новом мире, — пробормотал Иорик.