По счастью Древние не претендуют на обладание абсолютной истиной, совершенством и божественной безупречностью. Иначе, слушая Инурри, можно было бы разума лишиться — не поддающееся осмыслению нагромождение неизвестных человеку мифов, «особенный» взгляд не-людей на мироустройство и безусловное неприятие всего, идущего вразрез с представлениями Долгоживущих.

Ничего, посердится свое и вернется. Впервые, что ли?

Почитать бы на сон грядущий. Не хочется тяготить разум учеными трактатами, возьмем «Тристана» авторства Готфрида Страсбургского — изящно изложенная история о куртуазной любви, благородных рыцарях и непорочных девах...

Оплывали свечи, потрескивали в очаге угольки. На Сен-Ваасте отбили полночь, кафедралу отозвались колокола двух десятков окрестных храмов и монастырей. Рауль заснул в кресле, с книгой на коленях.

Выглянул домовой, повел розовым носиком, словно принюхиваясь. Насторожился. Приподнялся на задних лапках. И вдруг бросился к норке в подпол — Инурри услышал Зов, не подчиниться которому было невозможно.

* * *

— Проснитесь, мессир Ознар. Проснитесь.

— Кто?.. Что такое? — Рауль вскинулся и протер глаза. Томик «Тристана» бесшумно свалился на коврик под креслом. — Жанин? Ты что здесь делаешь среди ночи?

Комната залита серебристо-голубым лунным светом. Косые лучи падают на мебель и половицы. Не может такого быть — ставни закрыты, да и фасад дома выходит на северо-восток, луны с этой стороны не видно!

«Сон, — понял Рауль. — Не жарко и не холодно, нет запахов с резкими звуками, свет ниоткуда. Попасть в дом невозможно, я запер дверь на засов...»

Прочь сомнения — это сон! Остановившаяся у входа ведьма Жанин не слишком-то похожа на хорошо знакомую простушку из деревни Вермель: дурнота лица заместилась благообразными линиями губ и бровей, распущенные по плечам волосы не серые, а отливают темной бронзой, тонкие ладони с изящными пальчиками — у настоящий Жанин руки грубые, красные, в мозолях. Свободное белое платье, какие носят незамужние дочери состоятельных дворян...

Но это, безусловно, Жанин Фаст собственнолично: черты узнаваемы, голос прежний, только взгляд перестал быть отрешенно-кротким, вовсе наоборот — уверенный, если не сказать повелевающий.

— Привел, — сказал Иннури. Оказывается, домовой прятался за полами одеяния Жанин. Медленно вышел вперед, смотрит виновато. — Рауль, я не мог отказать...

— Ступай, — проговорила ведьма, наклонилась и легонько подтолкнула Инурри в спину. — На тебя никто не в обиде, Etxeko... Ступай же.

Мэтр не двигался с места — интересно, что произойдет дальше? Великий толкователь снов Артемидор Далдианский во втором веке по Рождеству уверял, будто образы приходящие к человеку в ночных видениях являют собой организацию хаотических впечатлений, где главенствуют неистолкованные и непонятые символы — но что тогда должна символизировать Жанин, представшая в облике Королевы Селены, купающейся в призрачных струях лунного сияния?..

Ведьма отступила назад, к порогу, молча поманив рукой.

Жанин приглашает прогуляться? Отлично. Хвататься за сапоги незачем, во сне не замерзнешь, хотя снаружи морозец, а улицы покрыты наледью. Спустившись с крыльца Рауль не ощутил холода, пускай жесткие снежные крупинки и похрустывали под голыми ступнями.

Ночной Аррас был насыщен чужой, не-человеческой жизнью — ведьма и мэтр двинулись вверх по Иерусалимской, к кафедралу, чуть не каждом шагу встречая тех, кто обычно скрывается от взгляда смертных. Вот замер под аркой лазурный Orratz — существо бестелесное, нематериальное, подпитывающее свою странную жизнь магическими эманациями от волшебных предметов или энергией древних святилищ. Именно Orratz первым обратил внимание на приехавшего из Парижа Gizaki, обладающего редким Даром...

Возле дома богатого кузнеца и цехового старосты Эжена Дизье возятся пятеро хольтов — разновидность кобольдов, прижившихся среди людей. Малюсенькие, с ладонь, ушастые твари занимаются откровенным грабежом — через подвальную отдушину таскают металлические отливки. Зачем им железо, хотелось бы узнать?

— Серебро, — вдруг подсказала Жанин, хотя мэтр помалкивал и свои мысли не озвучивал. — Дизье не обеднеет...

Как интересно — настоящая гаргойль, магическое животное, давно и прочно считающееся вымершим, еще до царствования Карла Великого! Туловище как у толстобокой змейки, четыре лапки с коготками, удивительная голова — не то ящерица, не то собачка. Галлы-атребаты считали гаргойлей священными тварями, но в христианском мире полузмеям места не осталось.

«Я всех их вижу, — подумал Рауль. — Вижу, не применяя заклятий, хотя каждое из этих существ прибегает к мимикрии. Человек для Древних — злейший и опаснейший враг».

Удалось заметить еще кое-что. Разглядывая тайных обитателей города (не обращавших на Жанин и Рауля никакого внимания. Приняли за своих? Или это издержки красочного сновидения?) мэтр бросил взгляд назад, за плечо, и возле угла улицы Сен-Сернен различил человеческую фигуру.

— Постой, — Рауль схватил ведьму за рукав. — Жанин, видишь его?

Силуэт размывался, складывалось впечатление, будто смотришь сквозь нагретый жаровней воздух. Но мессир Ознар твердо знал, кто идет вслед по темным ночным улицам — Серенький. Таинственный человек из таверны Гозлена, обладавший секретом заклинания «Simulacrum». Цвет ауры прежний — муарово-пепельный, с бежевыми и коричневыми прожилками.

— Оставь, он нам не страшен, — прошелестела ведьма. — Не останавливайся, нельзя стоять, Дороги закроются...

— Дороги?

Жанин снова промолчала. Потянула за собой.

На многолюдной днем площади Мадлен пустынно и тихо. Впереди белеют здания монастыря Сен-Вааст, за которым поднимается шпиль кафедрального собора. А стократ выше колокольни базилики в беззвездном небе сворачиваются в неостановимый вихрь бурлящие облака, готовые низвергнуть лютую стужу на смертный мир.

Выходит, Инурри ничего не выдумывал?

Сон, сон. Это всего лишь сон. Неистолкованные символы и знаки, преследующие тебя. Запоминай. Тут, в осиянном невидимой луной бесплотном Универсуме, должна отыскаться разгадка!

Ведьма повела рукой и сама собой отворилась низкая дверь-калитка в стене монастыря. Ступени, ведущие в непроглядный мрак.

Рауль оступился, рассадил колено. Если бы не Жанин, успевшая поймать мэтра за ворот расшнурованного колета, шею бы свернул — в реальной жизни, разумеется. Колено начало подкравливать, но боли не чувствовалось и кровь не имела запаха.

— Не бойся, — сказала Жанин. — Иди след в след. Я зажгу огонь...

В правой ладони ведьмы вспыхнул желтоватый язычок пламени, исходящий из плохо обработанного кусочка янтаря. Колдовство.

Видимо, это был тайный подземный ход, но таковые обычно не выводят в центр города. Строили недавно, еще в нынешнем столетии, на плинфах, которыми выложены стены и округлый свод видны клейма аррасских и камбрайских кирпичников.