Это ни капли не смешно, и ведь действительно влипли. Но внутреннее чувство подсказывает, что все правильно. В этом доме он хозяин, перед ним пустота отступает, и я улыбаюсь, глядя на Шибуева.

- Прости, Андрей, что изменила твою жизнь. Я бы хотела сказать, что жалею об этом, но не могу.

- Я понимаю.

- Нет, - качаю головой. - Ничего ты не понимаешь.

Андрей вдруг напрягается. Я и сама не заметила, как подошла к нему слишком близко. Засмотрелась на вихрастую голову и кареглазое лицо. Такое родное и мое.

- Светка, прекрати…

- Что прекратить? – коснулась пальцами небритой щеки.

- Тебе нужна помощь и Андрюшке тоже. Что же я за муж такой, пусть и фиктивный, если оставлю вас одних? И… и почему у меня такое чувство, что ты сейчас кинешься мне на шею? Как будто вечность не виделись. Эй, ну чего ты? Два часа ведь всего прошло…

Клянусь, у нас будут девочки, потому что только девчонки могут так не вовремя закапризничать.

Я уже собиралась обнять Шибуева (два часа, когда ждешь, это безумно долго), как внезапно приступ тошноты заставляет меня хватить ртом воздух и кинуться не на шею Андрею, а в туалет, и скрутиться там пополам. Все-таки волноваться надо в меру.

- Света! – Андрей спешит за мной, но я останавливаю его взмахом руки.

- Ох, извини. Все в порядке. Это не поддается контролю.

- Ну, хорошо хоть не поцеловала. А то подумал бы, что я виноват.

- Ха-ха. Смешно, - я пробую дышать ровно, собрав ладонью волосы на затылке, и у меня получается. – Может, я и не собиралась.

Вдох – выдох. Еще один глубокий вдох.

- Не ври, собиралась, - ворчит Андрей. - Я тебя знаю.

- Ох, вообще-то, да, - признаюсь. – Ладно, минуту назад точно вряд ли бы удержалась. Доволен?

Он доволен. Фамилия неожиданно ласкает слух, как и вопрос.

- Шибуева, ты всегда спишь в таких сексуальных шортах?

- Да, а что? Тебе не нравятся? Люблю короткие.

Место, конечно, не совсем неподходящее для подобного разговора, но, кажется, нас это не смущает.

- Ну, почему. – Я слышу сзади полный муки вздох. – Нравятся.

- Не ври, - возвращаю ему упрек. - Но могу снять, под ними ничего нет.

Дверь в ванную комнату тут же захлопывается, оставляя Андрея с другой стороны, и я смеюсь. Закрываю глаза, поднимая голову.

Господи, какие же мы глупцы.

Особенно я.

Тошнота проходит так же внезапно, как и накатила. Я освежаю лицо и ухожу на кухню выпить чай. Андрей ушел в гостиную, мне его ужасно не хватает, но у Шибуева сегодня был сумасшедший день, он после ночного дежурства так и не спал, и я решаю дать ему отдохнуть от своего общества. И неважно, что за мысли витают в моей голове, и какого толка улыбка на губах. Главное, что он дома и вернулся. Утром Андрюшка будет рад его увидеть, он тоже слышал, как Андрей уходил. Маленький, а все понимает. И иногда гораздо больше, чем я.

Когда наконец засыпаю, я думаю о том, что оказывается не все можно сказать словами, не все предвидеть и не от всего уберечься. Кто скажет наверняка: что с нами будет завтра? Какими мы будем завтра? Так, может, мама права и в этом завтра просто следует жить?

Ночи для меня теперь полны пробуждений. Вот и сейчас я встаю и иду босиком в туалет – тихо, чтобы не разбудить Андрюшку. Последнее время мне приходится бегать в ванную комнату несколько раз за ночь, не до конца просыпаясь, и я прокладываю себе путь, как сомнамбула, выставив руки в кромешной темноте. На обратном пути в спальню нечаянно задеваю ногой одну из не разобранных коробок с игрушками, стоящую в коридоре, и что-то из нее с шумом падает на пол, заставив меня от неожиданности чертыхнуться.

- Ой! Вот гадство-то!

Я еще и сама не успеваю понять что к чему, когда в большой комнате, где спит Андрей, включается свет, и он вылетает в коридор в одних боксерах – испуганный, сонный и взъерошенный.

- Светка, что случилось? Тебе плохо? Тошнит? Где болит? Голова не кружится? Рези нет в животе? Сердце не частит? – хватает мои руки, прижав к стене, и без стыда ощупывает все тело, заглядывая в лицо. – Что, скажи?!

- Да, сердце надо послушать.

- Сейчас! – склонившись, Шибуев прикладывает ухо к солнечному сплетению, обхватывая рукой грудь, скрытую тонкой майкой, и принимается слушать…

У меня перехватывает дыхание от такого неожиданного захвата, но ощущение приятное, и я шепчу:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Нигде не болит, Андрей. Я в туалет ходила. Извини, что разбудила, коробку Андрюшкину с игрушками задела ногой в темноте. Надо будет утром все разобрать.

- Коробку? – Андрей застывает. Бросив взгляд на пол, распрямляется…

- Да, как видишь.

…но руку с груди не убирает.

- Ясно.

Большой палец чиркает по соску, а живот касается моего.  Как быстро Шибуев пришел в себя и теперь часто дышит, нависнув сверху.

- Значит, с тобой все хорошо? – спрашивает, шевеля дыханием волосы у виска, и я с замиранием сердца встречаю в его голосе знакомые ноты – низкий и урчащий тон обещания, пробирающий насквозь горячим желанием.

Отвечаю так же тихо:

- Да, значит.

- Подожди…

Дотянувшись до дверной ручки, Андрей аккуратно притворяет  дверь в спальню, в которой спит наш малыш, и возвращается ко мне. Не спрашивая, медленно задирает на моем животе майку, проникая под нее ладонями. Поднимает майку выше к плечам, обнажая меня своему взгляду. Смотрит на грудь, не отрываясь. Наконец, нежно сминает ее, налитую и тяжелую, пальцами, жадно сглатывая.

- Светка, у меня не было секса целую вечность, но, честное слово, ты стоишь любых мук. Даже таких.

Под его руками выдох прерывается, и слабеют колени, но  признаться не составляет труда.

- У меня тоже… не было.

- Почему, когда я трогаю тебя или думаю о тебе, я понимаю, что других нет. Ты одна, - Андрей склоняет голову и целует мою шею. Разрешает моим ожившим пальцам запутаться в его волосах. – Я привязан к тебе и дело не в детях. Мне нравится в тебе все: улыбка, голос, запах, смех. Все, до последней родинки. Я помню их все с нашей первой ночи. Почему, Светка, мне некуда идти? Только к тебе.