- Н-нет. Она должна выехать с девочками…

Голос подвел, и я прокашлялся.

- С девочками на карете через час.

- Нет её, - сурово и без тени шутки буркнул Глеб.

- Где она?

- А я звонил бы вам, знай где искать?

Мороз прошел по коже.

- Девочки…

- В порядке. Дома. Взволнованы.

- Кто на дежурстве?

- Петр.

- Что говорит?

- Ушла выгуливать щенка…

- А Вермут?

- Пропал.

- Твою срань! Ис…

- Искал. Нету.

- Ждите дома, - задыхаясь от беспокойства, бросил я и отключил звонок.

Сорвал бабочку, скинул смокинг. Господи, только бы она была жива!

Звонок Мезурову, Обухову, матери.

Несостоявшийся тесть взялся отменить свадьбу и все приготовления. Я был ему благодарен, зная сколько времени и нервов это сожрет. Еще и денег. Но на кону стояла жизнь его дочери, и Андрей Григорьевич не торговался.

Мама пообещала остаться в квартире с девочками и не впускать и не выпускать никого. Хотя Олег тут же порешал отправить мать с девочками в свой загородный дом к Ксении. В квартире остался Тём с вызванным Николаем.

Олег развернул штаб в клубе в закрытом специально под операцию вип-зале.

- Только не расклеивайся, Рус. Холодная голова и трезвый расчет, понял? Никаких эмоций!

- Понял-понял, - я смотрел на него, а внутри все разрывалось от тревоги.

- Отлично. Тогда нам просто надо посадить на хвост Елагина столько собак, сколько найдем в этом сраном городе. А сейчас дергай его соглядатая и пиши заявление на проверку. Звони адвокату и найди причину вызвать его в суд. Требуйте с него бумаги, чтобы забить псу весь свободный траффик.

- Пёс! – я хлопнул себя по лбу. – Да, Олег. Все сделаю по дороге. Сам буду на телефоне. Держи со мной связь!

Я метался по двору, не прекращая кричать «Вермут», «Жорик», хоть как, лишь бы услышать ответ. В какой-то момент начал верить, что если найду пса, найду и его хозяйку. Мою невесту.

Телефон постоянно звонил, то Обухов с отчетом и вопросами, как идут дела, то девочки с переживанием за Юльку, то адвокат по делам Елагина. Только Мезуров не звонил. Я ждал его звонка и боялся.

Олег беспокоит только в двух случаях, если всё кончено, или если он нашел её.

Но Олег молчал, зато мне показалось, что вдалеке я услышал скулеж. Неужели?

- Вермут? Где же ты, мальчик? Вермут! Ко мне!

По лаю и скулению я нашел его в зарослях, где щенок запутался поводком в ветках и застрял. Юлька точно не бросила бы его так, с поводком. И я не сомневался, что так сорвать мою свадьбу мог только Елагин. И она у меня девочка умная, вряд ли пошла с ним сама, бросив щенка. Значит, он её утащил силой…

Лишь бы ты была жива, Юлька, слышишь? Не делай глупостей! Жди меня.

Ночь заснуть не смог. Просчитывал ходы Елагина, четко понимая, что эта тварь Юльку в живых не оставит. Он понял к чему я затеял свадьбу, но из-за спешки оступился и взял свидетеля. Теперь и он и я понимаем, что если я докажу, что похищение невесты дело рук Елагина – вопрос о лишение его родительских прав будет решен. Но ценой жизни козы. Он не оставит свидетеля и постарается спрятать следы еще большего преступления.

Я застонал, ударив кулаком в подушку и завывая от бессилия. Где, где нахрен искать её? Куда он ее засунул?

Но я найду. Главное, чтобы она была еще жива.

С пяти утра я уже поднял на уши всех. Елагина пасли с момента выхода из квартиры, во время прохождения во все инстанции. Я видел, как он злится, но сам шел по его шагам след в след.

Олег звонил, требовал оставить всё профессионалам, но я клал на его приказы, не выпуская Елагина из поля зрения.

- Кажется стервятник близко к гнезду, - вдруг ожил оперативник. – Магазин формата «у дома», но при этом в другой стороне от его квартиры – это знак. Подниму оперативников и сообщу координаты Олегу Константиновичу.

Я видел, как Елагин вышел с пакетом из маркета налегке. В пакете реально был перекус. Полторашка воды и что-то из быстро приготовляемой еды. Сердце рвано заколотилось в груди.

Сначала спасти Юльку, потом уже решить насчет Елагина. Сколько ему дадут за похищение? Два-три года? А потом я опять буду трястись, не схватит ли он Дашку или Алину по дороге из школы. Не прирежет ли Юльку, что из-за нее сорвались планы.

Я заскрежетал зубами.

Олег приехал раньше подкрепления и предложил мне ствол. Я мотнул головой. Если в суде всплывет, что я бегал за Елагиным с оружием в руках, меня так же лишат опекунства, потому что прав на девочек у меня меньше, чем у него.

Елагин прошел на закрытую территорию будущей стройки, осторожно оглядываясь и следя, чтобы его никто не засек. Всё это мы видели на мониторах передвижного фургона с камеры беспилотника.

- Вот гондон! Он еще и засунул твою невесту на мою территорию в самом центре города, - присвистнул Мезуров.

Я присмотрелся, отмечая по карте, что мы действительно в центре, недалеко от основного клуба Олега. Он выкупил этот клочок земли с постройками под снос для расширения зоны развлечения для элиты. Если бы Юльку Обухову нашли мёртвой на собственности Мезурова, отдача бы пошла внушительная, не только по мне, но и по бизнесу в целом.

Но судя по пакету с провизией, Юлька жива, и у Елагина определенно на нее еще есть планы. Какие – я старался не думать. Меня душило бешенство при одной только мысли, что ублюдок вообще дотрагивался до моей козы.

Олег встретил оперативников, впустил на территорию и распределил их по периметру оцепления. Внутрь пошли я, Глеб и Олег.

Под Глебом прогнулась ступенька и затрещала.

- Останешься здесь. На крики или выстрелы – ломись наверх. Пока тут, - тут же распорядился Мезуров.

- Понял, - засопел Глеб, отступая осторожно, насколько мог со своими габаритами.

Мы осторожно проверили первый этаж и стали подниматься выше, когда я услышал характерные писки козы.

- Туда, - бросил я Олегу и метнулся к закрытой двери.

Та поддалась только со второго удара, слетев с петель. Я влетел в комнату и замер. Перед глазами возникла та же картина, что и пять лет назад…

…Я примчался на звонок сестры. Паника в ее голосе, мольба приехать, забрать.

Мчался через весь город, плевав на светофоры и чужое преимущество. Ведь я предупреждал сестру, когда она приняла предложение Елагина, что это не тот человек, что ей нужен. Мудак и ублюдок. Он до свадьбы поднимал на нее руку. Она часто сбегала к матери в синяках от побоев, но каждый раз прощала урода и возвращалась.